— Натаниэль, ну прости, — в который раз извинилась я, присаживаясь на край постели. — Прости за то, что я тебя обманула. За все остальное извиняться не буду.

— Представь, что тебе отрубили руку, а потом просят прощения за то, что топор был слишком острым, — глухо буркнул парень.

— А что мне надо было делать? — взвилась я. Сказывался последний диалог с Советом.

— Принимать меня таким, какой я есть. Или не принимать. Но я в любом случае не просил ни о помощи, ни об изменениях.

— Дурак, мы ведь… — я проглотила непрошеное слово, вместо него произнесла нейтральное: — Волнуемся за тебя!

— Я не просил за меня волноваться, — Натаниэль пожал плечами.

Я встала с постели и подошла к окну. К горлу уже в который раз за последнее время подступил комок непролитых слез. Неужели с моей стороны слишком эгоистично просить у него поддержки, когда я оказалась в подобной ситуации? Неужели он не может встать на мою сторону именно тогда, когда мне это так необходимо?

После всего, что произошло?

— Прости, я болван, — тихо произнес Натаниэль и подошел ко мне со спины. Трубки обиженно зафыркали, как только парень их сорвал.

— Вы теперь поочередно будете пастись у меня в голове? — сдавленно произнесла я.

— Я не виноват, что ты так громко думаешь, — усмехнулся Натан. — Причем ты очень выборочно громко думаешь. Слышно только те мысли, которые ты была бы не прочь обсудить.

— Надеюсь, Совет сегодня слышал, как я громко поминала Дарха в их честь, — буркнула я, лбом прислоняясь к стеклу.

— Сомневаюсь, что кто-то из Совета способен на этот уровень магии. Ворон — чаротворец, для него новые формулы выводить, как по песку писать. А у меня остаточное после… после извлечения паразита. Скоро это прекратится, и я стану вполне себе заурядным магом.

— Ты не станешь заурядным магом, — я пожала плечами, — у тебя уже есть огромный опыт в практике и толстый пласт в теории.

— Что сказал Совет? — спросил Натан, переводя тему.

— Они… — к щекам прилила краска. Нет, не смущения, скорее злости. — Они готовы принять мою кандидатуру в роли королевы только после того, как я выйду замуж. Я сообщила, что если я выйду замуж, то третью голосов буду обладать я, третью — мой супруг и третью — сам Совет. Представляешь, они отказались от двух третей и незамужней королевы, предпочли короля у власти. Я… я не понимаю!

В комнате повисла тишина.

— Видимо, они готовы ломать устоявшиеся традиции, но не до конца. В целом их требование логично. Королева может показаться слишком слабой, что спровоцирует некоторые королевства пойти на нас войной, — глухо ответил Натаниэль.

— Глупость. Ведь, по сути, вместе с королевой у власти будет стоять не один мужчина, а сразу двенадцать представителей высшего сословия.

— Каждый из которых будет бороться за то, чтобы подмять под себя Совет, — продолжил Натаниэль. — Ева, все так сильно устали от вечной холодной войны внутри государства и жаркой — на границах, что всем хочется мира и передышки. Поверь, что с мужем, что без — тебе еще предстоит столкнуться с противостоянием Совета. И не раз. Но сейчас всем нужно просто укрепить позиции.

— И что мне делать? — беспомощно спросила я.

Еще никогда до этого момента я не чувствовала себя настолько одинокой. А еще эти дурацкие сны. Сны о том дне, когда все изменилось. Яркие картинки того, как тело сестры окутано пламенем, как Натаниэль мешает мне приблизиться к ней, помочь, как где-то неподалеку смеется отец. Нет, не смеется — хохочет! Ворону удалось его обезвредить до прихода лекарей, а те сообщили, что король нездоров умом. Это и поставило точку в его правлении. Следом… Следом новость о том, что мать приняла яд в тот самый момент, когда мы подошли к воротам дворца. Она настолько сильно доверилась Сохель, что даже не сомневалась, что я добьюсь своего.

И эта предсмертная записка… Ровные буковки с завитушками: «Ева, Софина, простите. Я была ужасной матерью». Такие извинения приносятся, только когда хотят поселить в сердце человека больше тяжести, но не для того, чтобы облегчить свою жизнь. Неужели так сложно было просто со мной поговорить?! Хоть раз…

— Что тебе делать? — переспросил Натаниэль, положив руку мне на плечо. — Прости, но вот тут я бессилен. И через несколько секунд в шутку добавил: — Быть может, если бы у меня был приятель-паразит, он бы мне подсказал.

Я засмеялась неудачной шутке. Истерично и нервно, чувствуя, как по щекам стекают горячие слезы. Я впервые плакала за очень долгое время.

Натаниэль развернул меня к себе лицом и позволил уткнуться себе в плечо, крепко прижимая и поглаживая по спине.

— Тшш, Ева, все будет хорошо, — как-то по-родному пробормотал он.

В последний раз, когда он так говорил, тело сестры окутало пламя. Но он обещал, что она выживет. И Натаниэль был прав — сестра осталась жива. Абсолютно истощенная, ослабшая и без магии, даже без возможности восстановления — все потоки оказались выжжены. Зато жива. Лежала в соседней комнате, иногда приходила в сознание, но почти ничего не говорила, только безучастно смотрела перед собой. Лекари говорили, что со временем она начнет приходить в себя.

— Спасибо, — сильнее прижимаюсь к Натану. От него пахло теплом и лекарскими зельями.

— Ты всегда можешь на меня рассчитывать, — тихо произнес он.

— Натан, а можно задать тебе один вопрос? — я чуть отстранилась, заглянула в его глаза. Как преподавателю биологии магических существ.

Парень кивнул.

— Правда, что паразит может впадать в зависимость от мага с подходящей энергетикой, на фоне чего у носителя могут возникнуть якобы чувства? Паразит подъедает объект и заставляет носителя чувствовать привязанность к самому человеку, чтобы тот постоянно мог утолять голод, — я почти наизусть пересказала строки одного из свитков.

— Правда, — после заминки ответил Натаниэль, закрывая глаза.

Он не соврал.

Но причинил не меньше боли.

Я нашла в себе силу для улыбки и покинула комнату.

В тот вечер я много плакала. Верно говорят: дашь волю слезам один раз, потом не остановишь. Будто из бочки выдернули пробку.

* * *

— Ну что, ваше величество, решила? — насмешливый голос Ворона заставил вздрогнуть. Я все еще не могла расслабиться во дворце, когда ходила по пустынным коридорам.

— Решила что? — уточнила я, продолжая путь.

— По поводу требования Совета.

— Откуда ты обо всем узнаешь? — поморщилась я.

— О, ваше величество, это крайне занимательная история, — паясничая, протянул Ворон.

— У меня нет титула, позволяющего называть меня «величеством», — отбрила его я.

— Пока что, — ответил Бастиан. — Так вот, ты знаешь, что мою кандидатуру поддержало несколько членов Совета. Едва ли не пришли ко мне, сообщив, что я обязан захомутать тебя в свои сети…