– Только не в этом плане.

– Чего ты ко мне пристала? – рычу, притягивая ее обратно. – Раз вызнала всю мою подноготную, понимаешь, что не я угрожаю твоему роду.

– Главная причина, почему у истории героя Перуна будет счастливый финал, – под моим напряженным взглядом София сглатывает, голос ее ломается, но она все же добивает предложение: – Это женщина… женщина, которая знает его лучше, чем он себя сам. Женщина, которая видела ад, окружавший героя и полыхавший в его груди. Эта женщина сейчас дрожит в руках героя и перебарывает свой страх. Эта женщина готова на всё ради его счастья.

Шокированно застываю. Фанатки мне только не хватало.

– Моя жизнь – не кинофильм и не ужастик, – разжимаю пальцы. – И уж точно не мелодрама. Нельзя вторгаться в мои воспоминания, а потом заявлять – я та самая. Мои мысли – не игрушка. Так что от тебя мне требуется только одно.

– Что же? – прикусывает София губу.

– Отвалить! – отворачиваюсь и быстро шагаю к ждущей Кали.

Утро воскресенья начинается с того, что гроза ада, великий демоник Перун едва не ревет, как девчонка. Прямо за завтраком. Едва кусок вкуснейшего душистого пирога с черникой обжигает нёбо.

Твоего Градгроба бензопилой! Не думал, что так соскучился по маминой выпечке. По животу растекается ласковый жар. Вкус далекого детства наполняет пониманием. Я дома. Теперь точно.

– Сынок, все хорошо? – хлопает глазами мама, теребя фартук. – Милый мой, что случилось? У тебя глаза блестят!

– Все хорошо, ма, – бурчу с набитым ртом. – Просто мне очень не хватало твоего пирога.

– Поддерживаю, – берет слово отец, держа в руках газету. – Последний раз ты баловала нас своей выпечкой целый месяц назад. Непорядок, жена!

Месяц назад я еще бился у отрогов Эразина. В загаженной демонами пустоши за счастье было найти хоть один захирелый куст пырея. Питались замоченными корнями сорняков.

– Буду почаще печь, а то совсем превратитесь в плаксивых девчонок, – вздыхает мама с хитрым огоньком в глазах. Похоже, угодил ей своими нюнями, ну хоть одно утешение.

После душещипательного кушанья собираюсь помедитировать в комнате. Через два часа встреча с отцом Аллы – надо мысли в порядок привести. Да и астральное тело поукреплять опять же.

– Чей-то лимузин не может разъехаться с соседским «козликом», – подходит мама к окну.

Отец подозрительно смотрит на меня.

– Сынок, будь осторожнее со знатными друзьями.

– Пап, не волнуйся. Это, наверное, к соседской дочке – ну та, что совсем головой не думает, а потом будет реветь.

– А, – успокаивается отец и заводит любимую шарманку: – Вот имелся бы у бестолковой ум – тогда не таскалась бы, ведь если прилежно учиться, то глядишь, и работящий парень заприметит.

У меня вибрирует смартфон:

«Есть разговор. Спускайся. Светлана»

Прикатила Белоснежка на мою голову. Что ей надо? София растрепала, что я демоник? Ну и какое Бородовым дело? Боятся моей потенциальной силы? На их месте меня б нехило потряхивало. Ну пусть договариваются – я добрый, мне от них надо только спокойно доучиться. Ну и стипендию можно побольше заодно уж.

– Всё же за мной, па. Из лицея – домашку попросили дать списать.

– Помоги одноклассникам, конечно, – сразу кивает отец.

Ох уж это повсеместное раболепие перед дворянами. Ничего, и мы еще возвысимся выше кремлевских звезд.

Прямо дежавю – у моего подъезда стоит точно такая же «Чайка», что у Аллы, – гладкая, черная, с узкими фарами. Вообще машину следовало бы назвать «ласточкой» под стать распространенному черному цвету моделей и плавным изгибам кузова. Сам открываю заднюю дверь и без спроса запрыгиваю внутрь.

– Даже дня не даешь отдохнуть от тебя, Белоснежка?

Ее стройная фигура в светлой блузке и черной юбке каменеет на коньячном фоне салона.

– По-моему, вчера ты неплохо отдохнул с моей сестрой, – задирает Света острый подбородок и велит шоферу: – В любое кафе поблизости.

Лимузин сразу трогается.

– Эй, куда! – рычу на Белоснежку. – Мне некогда с тобой коктейли пить из одной трубочки.

– Я тебе кое-что объясню, простолюдин, – рассерженные глаза Светы превращаются в раскаленные звезды. – И если хочешь выжить, ты меня послушаешься.

Догадываюсь, о чем речь пойдет.

– Предупреждать будешь о своей ненормальной сестренке-менталистке?

Света не торопится с ответом – переваривает шок.

– И ты смог пережить сканирование? – тихо говорит. Понимает, что сморозила, и прикусывает язык. Но поздно.

Во время того сеанса неслабо голову раскалывало. Значит, после ковыряния Софии меня предполагалось вынести ногами вперед. Но Гиба спас от инсульта. Хм, счета к Бородовым у меня все растут и растут. Одним школьным дипломом уже не отделаются. За угрозы расплата одна – кровь.

Только не Белоснежку же в сортире мочить.

– Ну, раз твоя информация утратила актуальность – расходимся?

Света порывисто хватает меня за руку.

– Ты мне всё расскажешь, хорошо? – Да она вся на взводе! Неужели за меня волнуется?

– Быстро только, – откидываюсь на спинку кресла.

Водитель останавливается, и мы выходим. Гляжу на вывеску кафешки и застываю.

– Вези в другое место, – разворачиваюсь.

– С чего бы? – спрашивает Света. – Здесь вроде прилично.

– Здесь обитают драконы.

Точнее одна дракониха. Это кафе родителей Кали. Нечего девушку лишний раз полошить, только вчера на фуршете ее София взбесила. Еле откачал потом поцелуями в такси.

Но как раз срабатывает «закон бутерброда» – на горизонте появляется Кали с розововолосой подругой. Обе в коротких юбках и розовых футболках, при небольших наклонах оголяющих аккуратные талии. «Для кого она так вырядилась?» – сразу одолевает меня ревность.

– Бес, – удивительно сдержанно реагирует истребительница кротосов. – А ты пришел в кафе посидеть?

Розововолосая тихо кашляет в кулачок, и Кали добавляет:

– …вместе с подругой?

Да тут явная дрессировка. В моих глазах розововолосая сразу вырастает – и дня не прошло с прошлого инцидента, а уже научила подругу правильно себя с мужчинами вести. Уважаю.

Но Белоснежке, видимо, воспитателя по манерам никто не искал.

– Подругой? – вздергивает она брови. – Я княжеских кровей, мне непозволительно дружить с каким-то простолюдином.

Ага, только тайно встречаться, как делала это с Бесенком. Нет, ну вот что она городит? И главное, зачем?