Зубовный стук перешёл в тихий скрежет.

– Понял, не то. Может, что-нибудь кинем? Пока народ мечется, ищет нарушителя, я проскочу?

Череп выразительно закатил багровые огоньки в глазницах.

– Может, мне просто пройти? Может, заклятие и тут прикроет, не сработает линия? Думаешь, не выйдет?.. М-да, сюда бы хоть один мой охотничий амулет…

Череп беспокойно заворочался в своём креплении, как бы говоря: хозяин, силы у меня на исходе!..

– Может, подкопаться?..

Череп задёргался, глазницы полыхнули багровым и начали медленно угасать. И Эварха немедленно ощутил, что глаза больше никто никому не отводит.

Он принялся лихорадочно плести заклятие заново, надеясь остаться незамеченным.

– Эй ты! Эй! Ты что там делаешь, а? Как мимо поста прошёл?

Ловец медленно обернулся – к нему направлялся ближайший часовой с алебардой наперевес, и глядел он совсем неласково.

Так, главное – не подавать вида, что ты растерян и что тебя здесь быть не должно! Ловец с трудом сдержался, чтобы не заметаться и не выдать страха. И тут заметил под ногами кое-что весьма полезное. Ковырнул как следует носком сапога бурую слежавшуюся труху, составлявшую почву Дикого Леса – и, о счастье, из ямки бурно полезли мелкие многоножки, полезли прямо на защитную линию, устроив настоящий фейерверк в миниатюре. Эварха приободрился.

– Я тут вострецов изничтожаю, – небрежно сказал он, засовывая руки в карманы. – А как мимо охраны прошёл – так ты не меня, а тех, кто на посту зевает, спрашивай!

Кажется, ему удалось удивить часового, но лишь на мгновение. Воин тут же перехватил опустившуюся было алебарду, нехорошо прищурился:

– Кого-кого ловишь? На дурачка решил сыграть, да? Сейчас будут тебе вострецы!..

Эварха как можно более независимо пожал плечами, хотя у самого похолодело в груди.

– Это тебе вострецы будут и всему лагерю заодно. Я же ловец, твари Межреальности – мой хлеб, и вы того не знаете, что знаю я. Даже ваши лучшие маги не всё знают, потому что от вострецов защиту не насторожили. Да ты гляди!

Не нужно было слишком напрягаться, чтобы увидеть извергнувшийся из норки поток многоножек. Они по-прежнему самоубийственно ломились на защитные чары, и линия начала заметно слабеть. Теперь сгорали уже не все многоножки, некоторым удавалось пробиться наружу, в спасительную Межреальность; а некоторые так сразу стремились внутрь периметра, где их и настигал карающий каблук Эвархи.

– Видишь? – Каблук опустился с омерзительным хрустом. – Вострецы, они больше всего кровушку любят. Не слыхал, поди, о них никогда?.. Поодиночке не охотятся, а только всем роем. От укуса, знамо дело, не помрёшь, а будто бы засыпаешь, – ну а они тут все накидываются да и сосут тебя, покуда досуха не высосут, что твой вампир…

Часовой попятился, не сводя глаз с прущих на линию тварей.

– Я сейчас… Сейчас мага приведу! Ты их не впускай, брат, экая пакость, закусают!..

Ловцу того и надо было. С самым серьёзным видом он кивнул и придавил ещё одну многоножку. На самом деле тварюшки были не шибко опасны – кусачие, да, но не ядовитые; встречались нечасто, но любой мало-мальски сведущий маг тут же их узнает, так что Эвархе следовало поторопиться.

Он приготовился ударить чистой силой в пробитую многоножками прореху, безыскусно ломая охранную линию, как внезапно…

По Межреальности прокатилась чудовищная волна силы. Всё плавающее, летающее и висящее в Ничто всколыхнулось, вздыбилось, опрокинулось, рассыпалось под этим ударом. Сила, текущая вокруг, взбурлила, закипела, потоки перестали существовать, растворились в бушующем водовороте.

Почва под ногами ловца встала на дыбы.

– Чтоб тебя разорвало! – заорал Эварха, обращаясь неизвестно к кому.

Перед ним с ослепительными вспышками лопались охранные заклятия, вокруг кричали люди, а Межреальность тряслась, точно погремушка в руках у младенца. Ловец тщетно пытался удержаться на ногах – куда там! Ухватиться было не за что, и один из особенно сильных ударов всё-таки сшиб его с ног; Эварха, как пробка, вылетел за пределы лагеря.

И падать бы ему в Ничто без конца и края, пополнив собой армию несчастных, затерявшихся в Междумирье, если бы каким-то чудом он не сумел удержаться на краю тропы. Он вцепился в тонкий край призрачной «почвы», составлявшей дорогу в Межреальности – и этот край под его тяжестью медленно прогибался, проминался, грозя вот-вот разорваться. А под ногами бурлило потревоженное Ничто – и не было у ловца ни амулета, ни магического умения, чтобы не упасть.

– Чтоб… тебя… – пропыхтел Эварха, перехватываясь, стараясь зацепиться хоть за какую-нибудь неровность, но, увы, нащупать ничего не мог. Тропы, пробитые магами Долины, были замечательно ровны: ни выступов, ни впадин, идти одно удовольствие.

А вот висеть над жуткой, бурлящей пропастью – удовольствия, скажем прямо, никакого.

Притороченная за спиной гизарма мешала двигаться, не давала подтянуться и вползти обратно. Сбросить бы её, но без оружия идти в Межреальность – это надо быть совсем безумцем, вроде тех святых Спасителевой церкви, которые увещевали тварей Междумирья лишь смиренным словом Его, и твари, дескать, покорялись силе их веры и отступали. Ловец этому, конечно, ни на грош не верил.

Он только беспомощно следил, как пальцы его медленно, но неотвратимо скользят к краю призрачной.

И ни за что, никак не остановить это движение.

Только в последний момент Эварха затрепыхался, словно морок с него спал. Он извернулся, зубами рванул тонкую лямку на плече – к счастью, та оказалась непрочно завязана, – гизарма выскользнула из крепления и, кувыркаясь, полетела в туманную пропасть Ничто. Ловец заизвивался, пытаясь удержаться, перехватил одну руку, другую, помогая себе движениями всего тела – и, о чудо, ему удалось немного подтянуться. И, хотя мышцы ломило от напряжения, он сумел последним отчаянным усилием вползти на тропу.

Междумирье всё ещё трясло, но буря постепенно успокаивалась. Эварха лежал, вцепившись в тропу, словно утопающий в плот, и ловил последние судороги пространства. О том, что это такое было, он подумает позже, а сейчас пора вставать и бежать отсюда, пока никто его не хватился.

Но встать он себя заставил, только когда тропа перестала трястись. Теперь уже у него тряслись руки и ноги – шутка ли, чуть не ухнул в бездонную пропасть!..

Ловец поднялся и изумлённо присвистнул. Межреальность вокруг изменилась – всё то же туманно-жемчужное сияние, в котором тонули медленные вихри растревоженной силы, однако лагерь дружинников пропал, а вокруг тропы реяло множество клочков Дикого Леса. Неужто разорвало островок, неужто дружинники все погибли?! Нет – впереди тропа ныряла в густые заросли розово-лиловых полипов, как ни в чём не бывало колыхавших ветками-щупальцами; зарослей прежде не было. Позади лежал затянутый подозрительным туманом поворот.