Когда корабль ближе подошел к берегу и встал на якорь, Синклер заметил в воде множество непонятных объектов. Поначалу он принял их за морских животных, вроде тюленей или дельфинов, но тут один из них поплыл в сторону носа «Генри Уилсона». Плавно покачиваясь на волнах, словно буек, полузатопленный предмет медленно проследовал вдоль всего борта корабля, ударился о деревянный корпус и, попав в водоворот, перевернулся. Только сейчас Синклер понял, что видит выступающие из воды голову и плечи солдата в красном мундире. Прежде чем мертвец, безвольно болтая головой из стороны в сторону, проплыл дальше вдоль кормы в сторону открытого моря, лейтенант успел рассмотреть его впалые щеки и остекленевшие глаза.

И таких тел было множество. Они зловеще покачивались на поверхности воды, словно червивые красные яблоки в бочке с водой.

Матрос, стоящий у леера рядом с Синклером, перекрестился.

— Холера, — пробормотал он. — Покойников не закапывают и не сжигают, опасаясь подхватить заразу.

Синклер вопросительно поглядел на Хэтча с трубкой в зубах.

— Но как же… — произнес Синклер.

Хэтч вытащил трубку изо рта и сказал:

— Перед тем как выбросить покойника за борт, к нему цепляют груз, чтобы он затонул. Но иногда этого оказывается недостаточно.

— Когда тела распухают, — добавил матрос мрачным голосом, — некоторые всплывают на поверхность, как будто возвращаются, чтобы в последний раз посмотреть на живых.

Синклер бросил взгляд на берег, где вовсю разгружали транспортные суда, на белые гребные шлюпки десантных войск, затем на флаги, развевающиеся на морском ветру, на сверкающие в солнечных лучах штыки солдат. А потом снова на жуткую россыпь мертвых тел, безжизненно переваливающихся через белые гребни волн.

— Как называется это место? — поинтересовался он, уверенный, что ответ запомнит навсегда.

Матрос невесело усмехнулся, почесал лоб и, отворачиваясь, произнес:

— Каламитский залив.

11 декабря, 13.00

Бетти Снодграсс и Тину Густафсон иногда принимали за сестер. Обе были светловолосые, с открытыми широкими лицами. Познакомились они в университете Айдахо, на знаменитом факультете гляциологии и арктических исследований, где и получили намертво приставшее к ним прозвище «снежные королевы». Гляциология всегда считалась самой сложной, строгой и физически тяжелой наукой о Земле, что и привлекло к ней внимание девушек. Теоретические исследования кабинетных ученых были не для них. Подруги мечтали о настоящей науке, которая требовала работы в полевых условиях с полной самоотдачей. Человек, собирающийся стать гляциологом, должен сразу приготовиться к тому, что валяться на теплых мексиканских пляжах не удастся.

Словом, Бетти и Тина добились чего хотели.

На станции Адели, вдали от цивилизации, они вели спартанский образ жизни, бурили лед и складывали образцы под землю в вечную мерзлоту, где температура стабильно держится на уровне минус двадцати градусов. А когда требовалось провести анализы на наличие во льду изотопов и газов, благодаря которым можно узнать об изменениях климата с течением времени, они предварительно выносили керны из спрессованного льда на ледовый дворик, давая им немного «расслабиться», как они выражались. Работа гляциологов со временем превратила их в настоящих виртуозов обработки льда, в «ледяных гуру», как они сами себя называли. Бетти как-то сказала Тине, что если дела в гляциологии пойдут совсем худо, они всегда смогут заработать на жизнь ваянием ледяных скульптур.

И вот теперь находка Майкла позволила проявить им мастерство в полной мере. Массивный ледяной блок, выпиленный из подводной глыбы, стоял вертикально между стеллажей с ледовыми кернами и деревянным ящиком с надписью «ПЛАЗМА», служившим домиком для птенца-поморника Олли. Для защиты от ветра дворик был огорожен глухим металлическим забором высотой приблизительно шесть футов, но на этом обустройства и заканчивались — ни пола, ни крыши, лишь серое небо над головой да мерзлая земля под ногами.

Перед тем как приступить к работе, Тина с Бетти по привычке надели поверх зимней одежды стерильные комбинезоны (загрязнить образец льда — пара пустяков), хотя о стерильности подводной льдины они не беспокоились. Ледяной куб подвергся воздействию сотни различных факторов — от пил, которыми его вырезали, до водолазного домика, куда попал сразу после извлечения из проруби. К тому же лучшего способа датировать льдину, чем выяснить возраст вмурованного в нее тела, все равно не найти. На передней стенке куба все еще оставалось несколько дюймов льда, подлежащих удалению, но уже сейчас Бетти могла различить смутные очертания и фасон платья пленницы. Одежда напомнила ей о сериале «Театр шедевров», которым она увлекалась в детстве. Ей даже показалось, что на груди женщины она разглядела тускло поблескивающую брошь цвета слоновой кости.

Бетти работала то сверлом, то пилой, то кайлом, стараясь при этом не смотреть в глаза утопленнице. Зрелище действовало угнетающе.

Тина такими же инструментами обрабатывала блок сзади. Как обычно, женщины работали, обсуждая совершенно посторонние вещи, например, последние изменения в Национальной футбольной лиге.

— Они были правы, — сказала вдруг Тина, прерываясь.

— В чем? — Бетти отколола еще один кусок.

— Во льду второй человек. Теперь он виден отчетливо.

Бетти зашла сзади и увидела в льдине мужчину со светлыми усами и, кажется, в каком-то мундире. Его голова была прижата к затылку девушки, а шею обвивала уже знакомая металлическая цепь. Подруги переглянулись.

— Может, стоит притормозить? — проговорила Бетти.

— Почему это?

— Боюсь, как бы исследование находки не оказалось станции не по зубам. По-моему, такие вещи надо сразу переправлять в вашингтонскую лабораторию ННФ или, скажем, в университет Айдахо.

— Чего?! Хочешь лишить нас обеих шанса попасть в историю?

У Майкла, навьюченного фотооборудованием — камерами, штативами и двумя лампами, — были заняты обе руки, поэтому, чтобы отворить глухой металлический щит, служивший калиткой, пришлось пнуть его ногой. Из глубины ледового дворика до него донесся обрывок разговора Тины с Бетти; что-то про попадание в историю.

— Извиняюсь, что заранее не предупредил о приходе, — сказал он Бетти, которая услужливо распахнула перед ним калитку.

— Да ничего. Мы любим компании.

— Ага, компании живых… — мрачновато добавила Тина.

Поскольку мысли Майкла в данный момент были заняты одним очень важным делом, ироничная реплика ускользнула от его внимания. Он сложил часть оборудования на землю и направился прямиком в угол двора, к контейнеру. Встал на колени и заглянул внутрь — Олли так к нему привык, что сразу же вскочил на лапки и шагнул навстречу. Майкл вытащил кусочки бекона, только что прихваченные в буфете, и прямо в руке протянул птенцу. Олли, который с каждым днем все больше начинал приобретать вид чайки, вскинул пушистую серую головку, мгновение разглядывал угощение, а затем резко клюнул.