«Так вот оно что!» – воскликнул я про себя. От вспыхнувшего гнева стал выветриваться хмель. Я только сейчас заметил, что читал письмо стоя. Не находя себе места, заметался по комнате. Меня всего трясло от возбуждения.

Если Рёко у Ихары, искать ее по больницам можно сколько угодно! Вот тебе и разгадка ее таинственного исчезновения… Загадка решилась просто – этот гад ее похитил. При этой мысли ярость закипела во мне еще сильнее.

Однако одним словом «ярость» моих ощущений не передать. Всем телом – от волос на голове до ногтей – я чувствовал, как ярость внутри меня полыхает огнем, словно расплавленное железо. Я рассвирепел так, что самому стало страшно.

«Убью! – подумал я. – Убью, чего бы это ни стоило». На жизнь свою мне наплевать. Я готов с ней расстаться хоть завтра.

Все стало понятно. И возглас Ихары: «Ты?!», когда он заглянул в лицо Рёко, и брошенный мне ею когда-то упрек: «Хотя бы попробуй меня понять», и ее слова: «Знаешь, какая у меня была жизнь?», сказанные в ту ночь, когда она вернулась домой после того, как какие-то подонки ее изнасиловали. Была ли она любовницей Ихары? Какой же я идиот! И Тикако, и Рёко, обе женщины, с которыми я связан, стали жертвами Гэнъитиро Ихары!

Теперь ясно, почему Рёко уговаривала меня не ездить в Нисиогу. Она не только боялась, что наша с ней жизнь рухнет. Причина была еще и в том, что, возможно, она знала, для чего Ихара ее ко мне приставил.

Дело не в том, что он хотел дать Рёко отступные. У него была другая, особая причина. Расчет был на то, чтобы лишить памяти человека, угрожавшего его жизни, подставить ему женщину и дом, который он должен защищать, чтобы это стало для него главным, и таким образом ослабить у него желание мстить.

Очень может быть, что сам Ихара и приказал Рёко не пускать меня в Нисиогу. Хотел с ее помощью сделать из меня бесхребетника, подавить во мне желание отомстить ему.

Какая сволочь! Я обязан его убрать. Теперь уже не только ради Нана и Тикако, но и ради Рёко тоже. В какой-то момент она сказала мне: «Поезжай в Нисиогу». Тогда она и решила изменить Ихаре. А почему? Из-за любви? Не много ли я о себе возомнил?

Ихара приставил Рёко к юнцу, которого он ненавидел, а она в него влюбилась. И, наверное, Ихара из ревности решил ее наказать. Надо вырвать Рёко из лап этого монстра. Это можно сделать, только убив его.

На какое-то время у меня потемнело в глазах от злости. Постепенно вернулось самообладание, а вместе с ним – и твердая холодная решимость покончить с Ихарой. Скрестив руки, я задумался. Простить его я не могу, да и необходимости в этом нет. Из-за Ихары я лишился жены и дочки, потерял дом, семью, работу и поставил себя вне закона, совершив убийство. Если переживу все это, буду дальше жить тихо, сторонясь окружающего мира. Ведь в итоге я сам, собственными руками, разрушил спокойствие, которое мне удалось поймать, как птицу, в одном из закоулков Кавасаки, хотя его так трудно обрести. И все это из-за тебя, Ихара! Я покажу тебе, на что способен человек, готовый пожертвовать жизнью.

Когда грозит тюрьма и виселица, тебе ничего не страшно. Я могу хоть днем ворваться в его шикарный особняк и выстрелом из обреза превратить его сердце в решето. Если кто-то отважится мне помешать, его постигнет та же участь. Спасу Рёко, а если не получится и станет ясно, что лучше умереть, выстрелю себе в сердце. Жалеть об этом нелепом мире не буду. Ихара! Мы вместе отправимся в преисподнюю.

Я взял нож, которым ранил Рёко, и быстро вышел из дома. Луна еще ярко светила. Перейдя эстакаду, я вышел на Цунасима-кайдо и поймал такси. Взглянул на часы – было еще только два.

До своего дома в Кухиро не поехал, вышел из машины недалеко от станции «Аракава» линии Кэйсэй и дальше двинулся пешком. Не надо оставлять за собой лишних следов. Кроме того, мне хотелось немного пройтись, чтобы полностью протрезветь.

Хмель выходил из меня, подгоняемый ветерком, и я снова вздрогнул, вспомнив о странном явлении, посетившем меня какой-то час назад.

Под светом луны я встретил самого себя. Письмо матери Рёко настолько меня поразило, что я даже забыл, что случилось. Это правда было? Или пригрезилось под алкогольными парами? Однако это видение – встреча с самим собой – навело меня на письмо. Что же все-таки произошло? Я шел по дороге, по сторонам ничего не было видно. Я будто оказался в камере-обскуре и мог разглядеть только кончик своего носа. Казалось, меня заманивают в преисподнюю.

Я повернул ключ, открыл дверь и вошел в дом, ступая на цыпочках. Напихал в карманы патронов, сколько влезло; нож, на котором еще оставались следы крови Рёко, заткнул за пояс. Завернутый в тряпку обрез сунул под мышку и вышел из дома. За спиной у меня шуршал бамбук.

* * *

Шагая по дамбе, я выбросил тряпку от обреза. Переломил двустволку, вставил патроны, одной рукой закрыл ствол. Я знал, как обращаться с ружьем. Надо было прошлой ночью взять его вместо ножа, но я побоялся, что кто-то услышит звук выстрела. Зато ружье гораздо надежнее в таком деле. Тогда и Рёко не пострадала бы.

Я взглянул на часы. Луна светила ярко, стрелки было хорошо видно – пятнадцать минут четвертого. Наверняка окна в особняке Ихары плотно закрыты – ночь все-таки. Я решил перелезть через ворота, разбить окно и ворваться в дом. На свою жизнь мне было наплевать. Ведь даже в идеальном варианте – если такой откровенный налет завершится так, как я задумал, – полиция вряд ли останется в неведении, и может получиться, что из этой передряги мне живым не выйти.

Впереди виднелась каменная стена особняка Ихары, выкрашенная в кремовый цвет. При свете луны она казалась мертвенно-белой. Повернув обрез дулом кверху и крепко обхватив его, я прижался спиной к стене и медленно стал подбираться к воротам.

Когда до висевшего у ворот фонаря оставалось метров десять, я заметил темную тень, привалившуюся к привратному столбу. Я похолодел от страха. Охранник! Но я уже ничего не боюсь. Просто этот человек первым отправится к дьяволу.

Я решительно бросился к воротам, не упуская из вида дом Ихары. Широко расставил ноги и направил обрез на охранника.

Охранник реагировал на мои телодвижения на удивление спокойно – наверное, передо мной был испытанный боец. В бледном свете луны он отделился от столба и преградил мне путь. «Он что, ненормальный? – подумал я. – Голыми руками собирается защитить Ихару от заряда дроби?!»

– Масико-кун! – услышал я тихий знакомый голос, выдававший в его обладателе человека настроения.

– Митараи?! – непроизвольно вырвалось у меня. Что происходит?! Почему он здесь?! Передо мной стоял единственный, кроме Рёко, человек, кому я мог верить после того, как пришел в себя в Коэндзи. В его долговязой, обычно выглядевшей комично фигуре, освещенной лунным светом, сейчас неожиданно ощущалось нечто зловещее, угрожающее. Весь его вид говорил о том, что он совершенно не боится направленного на него обреза. Он неторопливо поднял руку, как бы отдавая команду.