Осмелев, он укоротил переднюю нить почти на полфута.Волшебник поднялся на столько же. Он даже позволил себе мимолетную улыбку,которая тут же погасла, так как его концентрация ослабла и он опять начал тонуть.Еще одна попытка вернула его в исходное положение, но в этом усилии прозвучалпохоронный звон. Его бока жутко болели, а дыхание стало совсем частым. Кейбстарался не отвлекать свое внимание на проблемы Плула, предположив, что тот ина самом деле стал пленником сферы. Он даже не знал, видна ли еще сфера илибеспрепятственно утонула в чреве холма.

Его следующая попытка не удалась, и, вместо того чтобыподняться, как он рассчитывал, на фут, он выиграл не более дюйма. И все же Кейбупорствовал. До тех пор, пока мне удается подниматься, я должен быть рад дажесамой незначительной удаче, — сказал он сам себе.

Однако уже при следующей попытке он почувствовал, что вборьбу с ним включилась новая сила. И это была уже не волшебная, а обычнаяфизическая сила.

Что-то сильно сжало его колени и потащило вниз с новойсилой.

Одна из двух боковых нитей, соединявших его со скалой,попросту исчезла. Кейб мгновенно провалился но пояс. Он попробовал потянуть задругую нить, но это мало что дало выбивающемуся из сил волшебнику. Земля теперьуже доходила ему до уровня груди. Кейб вложил всю свою волю в последнююпереднюю связь, единственное, что у него осталось. Его погружение замедлилось,потом вновь вообще прекратилось. Он даже умудрился отыграть себе один или двадюйма свободы.

И тут земля позади него задрожала, что-то вырвалось из-подземли слева от него… и Кейб Бедлам увидел на мгновение огромную когтистую лапу,как раз перед тем, как она накрыла его лицо, и с помощью других таких же егонаконец втянули под землю.

Что-то особенное есть в этом месте.

Случались моменты, когда было трудно представить себе, чтосо времени его последнего визита в Зуу прошло более двенадцати лет. Это былоеще до того, как Кейб Бедлам, появившись из укрытия, стал центром внимания.

Я прожил слишком долгую жизнь, — уже не в первый раз подумалГрифон. Даже волшебники, которых он знал, постепенно старели и, если им этопозволяли, мирно умирали. А он все жил и жил, сражаясь в войнах и стараясьнайти свое место в этом мире. Даже когда он узнал о своем настоящемпроисхождении, узнал, что его тело когда-то принадлежало одному из безликих сдругого континента, он все равно до конца не осознавал, кто же он такой насамом деле. Было только два места, где он всегда чувствовал себя в согласии ссамим собой. В безопасности. Одним из них был Пенаклес, который принял его каксвоего вождя, невзирая на его ужасную внешность.

Вторым таким местом могло стать любое другое, только бы тамв этот момент находилась его семья. Когда он был рядом с Тройей и Демионом, унего в душе наступал настоящий мир, даже в самые страшные годы войны.

А теперь Демион мертв, и Тройя все еще обижается, что он невзял ее с собой, а в один прекрасный день она тоже умрет.

А когда он?

Безликие были практически бессмертными; он не был уверен,что хочет быть таким же. Но он не был склонен к самоубийству.

Изменив свою внешность, чтобы сойти за человека, Грифонбродил среди жителей Зуу. Здесь все изменилось. Было больше порядка,чувствовалось больше заботы. Ланит, которого он смутно помнил еще маленькимупрямым ребенком, должно быть, оказался более честолюбивым, чем его отец.Грифон надеялся, что это честолюбие не заставит его повторить ошибки короляМеликарда. В Драконьем царстве, похоже, и так достаточно хаоса и без двухмонархов, мечтающих надеть мантию победителя Королей-Драконов.

Он нащупал медальон, который ему выдали охранники еще угородских ворот. Более знакомый с подобными штучками, чем Кейб, птица-левпонимал его настоящее предназначение. Однако талисман был сделан довольногрубо, и поэтому требовалось всего лишь простое заклинание, чтобы приспособитьего к тому, чтобы посмотревший на Грифона человек не почувствовал внезапногопоявления мастера магии.

Двухчасовое хождение по рыночным площадям Зуу предоставилоему большую часть нужной информации. И опять, так же как с талисманом, он былболее знаком с путями распространения городских слухов и сплетен. Кейбу, привсем его умении, не приходилось жить так долго, как Грифону, в нижних слояхцивилизации. По правде говоря, Кейб вырос среди таверн, но были и другие уровниинформации. Ему не пришлось бороться, чтобы выжить, как пришлось птице-льву вего ранние годы. Мало кто, если таковые вообще были, имел такой огромный опыт,как Грифон.

Но как я завидую тебе, Кейб!

Он не видел смысла оставаться здесь дольше. Солнце ужезаходило, и каждая минута задержки увеличивала бы возможность того, чтокто-нибудь из новых королевских чародеев случайно обнаружит его. Грифон, как иКейб, не хотел послужить причиной какого-нибудь инцидента. Он уже знал отаинственных слухах, ходящих по городу, и подозревал, что волшебник идемон-скакун были почти разоблачены. Пока у Грифона еще была возможность принеобходимости взять на себя роль правителя Пенаклеса и этим защитить себя.Будет весьма затруднительно объяснить бывшему королю и умнице Тоосу, почему онтаился в чужих владениях.

Одна из новостей, которые он там узнал, заинтересовала егобольше всего. Это была новость, касающаяся Легара. Оказывается, поднялся сыройтуман, а те, кто отважился путешествовать в районе границы, рассказывают, чтотуман был такой густой, что невозможно было что-нибудь рассмотреть. Любопытно,что туман доходил только до внутренней границы полуострова и кончался внескольких ярдах от тех земель, которые уже принадлежали Исиди. Без сомнения,туман был волшебный, но люди Зуу, давно живущие в непосредственной близости отвладений Хрустального Дракона, были склонны считать, что это один из очередныхспособов повелителя Легара еще сильнее отгородиться от остального мира. В концеконцов, туман кончался, не доходя до Исиди. И даже тонюсенькая ниточка непротянулась в земли, объявленные королевством Ланита.

Занятно, каким завидным присутствием духа обладаютнекоторые. Грифон не был таким самонадеянным. Для него этот скверный туманозначал то, что, как и ожидал Бедлам, там должны быть волки-рейдеры. И этоозначало, что Кейб, даже учитывая помощь Темного Коня, возможно, находится вбольшей опасности, чем та, к которой он подготовился. Из собственного опытаптица-лев знал о некоторых смертельных хитростях арамитов. Он знал арамитовлучше, чем кто-либо другой, и он знал, что Д`Фарани не остановится и будетплести свои интриги и дальше.