руки.

Вот что с ним делать? Хотя лучше пусть побудет с нами, чем шляется где-нибудь один.

– Ладно, хорошо, – сдаюсь я, и он победно вскидывает кулак. – Но потом мы сразу отвезем тебя домой. И я не шучу!

– Дай мне номер своей мамы, я ей позвоню, – добавляет Трей. – Пусть хотя бы знает, где тебя носит.

Джоджо слезает с велика.

– Чел, тебя фигня какая-то парит! Куда хочу, туда и еду, мне никто не запрещает.

Трей чешет загривок.

– Значит, надо разобраться почему.

Джоджо выпячивает грудь.

– Я почти взрослый!

Мы дружно хохочем.

– Дорогуша, ты хоть пищать перестань, – встревает Сонни, – а потом говори, что вырос.

Мы идем ко входу. У меня вибрирует телефон. Кертис. Поздравьте меня, я конкретно докатилась. В понедельник, после свидания, я переименовала его контакт на телефоне – теперь там на конце смайлик с глазами-сердечками. Ну серьезно, он приволок мне букет цветов и комикс про Шторм, а еще учел, что мы не успеем съесть в кафе десерт, и захватил маленькую пачку шоколадного печенья – есть по дороге в школу. Так что смайлик он честно заработал. И только что прислал еще пару сообщений, в очередной раз доказав, что его достоин:

«Давай, принцесса, жги».

«Жаль, что я не смогу прийти».

«Хотя я бы, наверно, все прослушал».

«Пялился бы на тебя всю песню ».

Глупо? Еще как. Зато я улыбаюсь. Но не успеваю ответить, как приходит еще одно сообщение:

«Если честно, я бы пялился на твою задницу, но я не должен был этого говорить, да? »

Я фыркаю.

«Зачем тогда сказал?»

И что же он ответит?

«Чтобы ты улыбнулась».

За это я дописываю к его имени второй смайлик с сердечками.

Мы, как я уже привыкла, идем без очереди. Меня хлопают по плечу, жмут руку и кивают. Сегодня я настоящая принцесса Сада.

И только кучка парней в сером смотрит на меня совсем не как на принцессу.

В очереди стоят пять-шесть Королей. Заметив меня, один пихает другого, и вот уже все они прожигают меня взглядами. Я сглатываю и смотрю прямо перед собой. Так надо вести себя с собаками: нельзя показывать страха, иначе тебе конец.

Трей кладет мне руку на плечо. Он тоже знает, почему я боюсь.

– Не останавливайся, – шепчет он.

– С возвращением! – встречает нас в дверях мускулистый охранник Реджи. – Я слышал, у тебя сегодня целый концерт.

– Типа того.

– Все продолжаешь дело Ло, да? – спрашивает Фрэнк, тот, что повыше, обводя нас ручным металлоискателем.

– Не, у меня свое дело. Думаю, папа тоже бы этого хотел.

Фрэнк кивает.

– Да, пожалуй, ты права.

Реджи делает нам знак проходить, замечает мою толстовку с Черной Пантерой:

– Ваканда навеки, – и скрещивает кулаки.

Обалдеть, он даже ничего не перепутал!

Фрэнк и Реджи обещают Джоджо присмотреть за его великом, и мы уже почти заходим, когда сзади раздается низкий голос:

– С хрена ли это они без очереди?

Можно даже не оборачиваться. Точно какой-нибудь Король. Они по-любому ищут хоть малейший повод устроить мясо.

– Чувак, расслабься, – отвечает Фрэнк. – Вообще-то Ловорезка сегодня выступает.

– Да мне насрать, зачем она сюда приперлась, – говорит Король в серой шапке, – пусть тащит жопу в хвост очереди.

– Стой, стой, – говорит Трей. – Ты вообще…

На Короля напирает Джоджо:

– Ты сечешь, с кем базаришь?

Я быстро хватаю его за шиворот.

– Джоджо, не надо!

– Чел, сиди и не отсвечивай, – говорит ему Король в шапке и косится на меня: – Слушай, мы ж тебе вроде разъяснили, куда тебе свои песни засунуть. Похоже, не дошло. Зря твоя тетка не выстрелила, пока могла. А так только проблем тебе добавила.

Я только чудом еще держусь на ногах.

– Давайте, устройте нам проблемы! – заявляет Джоджо. – Мы вас размажем!

Короли гогочут, а мне тошно. Этот шкет ведь всерьез.

Малик берет Джоджо за руку:

– Пошли, – и тащит за собой.

Они с Сонни заходят на Ринг, оглядываясь на Королей.

Трей ведет внутрь меня, взглядом пригвоздив их всех к месту.

У меня сводит судорогой каждый мускул, пока дверь за нами не закрывается.

Трей тоже выдыхает.

– Ты как, нормально?

Нет, но я киваю, потому что у меня нет выбора.

– Если хочешь, пойдем домой, – предлагает брат. – Оно того не стоит.

– Все нормально.

– Бри… – вздыхает он.

– Трей, они уже заткнули отца. Меня им не заткнуть. – Он хочет возразить. По глазам вижу. – Слушай, на Ринге они все равно ничего не сделают. Реджи и Фрэнк не разрешат им пронести оружие. Я не упущу свой шанс.

Он закусывает губу.

– А потом что будет? Бри, это все просто так не рассосется.

– Что-нибудь придумаю. Но, пожалуйста, давай останемся.

Трей тяжело вздыхает.

– Хорошо. Как скажешь.

Он протягивает мне кулак, я стукаю в него своим.

Не знаю, как народ из очереди собирается смотреть концерт, тут уже все забито. Люди стоят вплотную от стенки до стенки. Хайп зачем-то включил Лил Уэйна, как будто его слышно за гомоном.

Я не сразу замечаю Суприма. Он стоит у боксерского ринга. Я поднимаю руку: вот она я! – и он подходит.

– Оно точно того стоит? – шепчет Трей. Он, конечно, пошел со мной вместо мамы, чтобы Суприму не досталось, но ему он тоже не нравится. На самом деле брат хотел спросить: «Мне его окоротить или как?»

– Точно, – отвечаю я.

– А вот и наша суперзвезда! – объявляет Суприм. Я позволяю ему наскоро меня обнять. – И группу поддержки, смотрю, привела. Трей, дружище, давно тебя не видел. Ты тогда был совсем мелким, вот как он. – Суприм ерошит волосы Джоджо.

Тот уворачивается.

– Я не мелкий!

– Прости, парень, – хмыкает Суприм. – Был неправ.

– Вы Суприм, да? – спрашивает Сонни.

Он смотрит на отца Майлза с нехорошим прищуром. И явно еле сдерживается, чтобы не высказать все, что о нем думает. Но, насколько он мне рассказывал, Майлз пока не готов признаваться отцу, что они встречаются.

– Собственной персоной, – отвечает Суприм и снова обращается ко мне: – Я посадил Джеймса в первый ряд. И подготовил тебе гримерку за кулисами. Потом торжественно оттуда выйдешь.

– Мы пойдем с тобой, – говорит Малик, косо глядя на Суприма. Ему он тоже не сильно нравится.

– Идите, идите, я пока поищу этому мелкому недогангстеру хорошее местечко, – говорит Трей. – Пошли, Джоджо, нам надо побеседовать. Расскажу, когда нужно показывать зубы, а когда не стоит.

Я провожаю их глазами, пока они не сливаются с толпой.

Суприм хватает меня за плечо.

– Ну что, готова заполучить контракт?

Думала, что да. Но тетя Пуф сказала бы, что нужно расслабиться и задать жару. Я сглатываю.

– Ага. Работаем.

Суприм ведет нас с Сонни и Маликом за сцену. Стены коридора завешаны плакатами с легендами хип-хопа. Кажется, они следят за каждым моим шагом.

Суприм показывает мне «гримерку» в бывшей кладовке. Она совсем крошечная и скромная: несколько стульев и холодильник, – зато здесь тихо и никого нет.

Суприм уходит, чтобы не мешать мне сосредоточиться. Ну и конечно, развлечь Джеймса.

Я сажусь на один из стульев – Сонни и Малик занимают остальные, – глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю.

– Жаль, что Короли пришли, – говорит Малик.

– Мы с тетей Пуф сами виноваты.

– Столько шума из-за пары строчек? – удивляется Сонни. Я киваю. – Тупость какая-то.

– А вот Джоджо реально готов за тебя воевать, – фыркает Малик.

Сонни смеется.

– Да что он сделает? – На кофейном столике стоит корзина с закусками. Сонни берет себе чипсов. – Бри, ты же ему не поверила, правда?

– Ага, мы тоже в детстве косили под гангстеров, – вспоминает Малик.

Был у нас такой период, да. Тетя Пуф столько раз при мне показывала условные жесты Послушников Сада, что я стала за ней повторять. Даже рисовала в тетрадях эмблему ПСов.

Но я никогда никому не говорила, что его размажу.

В дверь стучат.

– Войдите, – говорит Сонни, не прожевав чипсы.

К нам заглядывает… Жулик.

– Эй, Бри, есть минутка?

– Ага. – Я расправляю плечи. – А ты что здесь делаешь?

Жулик коротко кивает Сонни и Малику.

– Не мог пропустить концерт моего нового любимого рэпера. Ну и вообще, все это благодаря мне, помнишь?

Я поднимаю брови.

– Не, не помню.

– Это же я сказал тебе, что нужно сделать хит! – говорит Жулик. – И чтоб понавязчивее. Не благодари. Ну я же гений, правда?

Где-то в параллельной вселенной.

– Ну… да, типа того.

– Поблагодаришь меня со сцены, и мы в расчете, – заявляет он. – И тут кое у кого к тебе разговор, – и дает мне телефонную трубку.

Быть не может. Неужели это…

– Алло.

– Эй, слышь, я ненадолго отлучилась, а у тебя уже голос грустный, – говорит тетя Пуф. – Тебе скоро зажигать,