Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сев прямее, я держу блокнот и ручку наготове. Наконец-то информация, ради которой я пришла.
ДИАНА
ПРОШЛОЕ…
– Араш! Поставь на место сейчас же.
Держа в липких ручонках мою белую с голубым вазу, маленький мальчик оборачивается. Том купил эту вазу в Париже несколько лет назад. Даже тогда она стоила больше десяти тысяч евро. Нелепая сумма, хотя ваза мне всегда нравилась.
– Оставь его, Гезала, – говорю я. Это не имеет значения.
На самом деле я даже рада, что Араш бродит по моему дому так, словно он здесь хозяин. Его сестра Азиза, похоже, чувствует себя здесь не хуже. В отличие от первых нескольких визитов Араша, когда он осторожно ходил по дому, как по музею, сейчас он чувствует себя здесь комфортно и очень напоминает мне моих собственных внуков, заползающих под предметы мебели, находящих укромные уголки и трогающих разные хрупкие вещи. А почему бы и нет? Для чего все это, если не для детей, которые будут тут играть? Так бы сказал Том.
– Как дела у Хакема? – спрашиваю я.
– Много работает, – отвечает Гезала. – Он только что нанял еще двух человек для своего проекта. Один из них из Афганистана, другой из Судана.
– Это замечательно. – Я пытаюсь улыбнуться. С Гезалой мне комфортнее, чем со многими другими, но все же улыбка теперь дается мне нелегко.
– У нас здесь много друзей из Афганистана. Сестра Хакема и ее муж тоже приехали.
– Прекрасно, – говорю я, и неожиданно мои губы трогает улыбка, настоящая улыбка. – Они нашли работу?
– Ищут. Но они уже давно ищут.
– А чем они занимались дома?
– Разным. Кто-то был в продажах, кто-то в области айти. Поставь сейчас же, Араш!
Араш снова держит вазу и заглядывает в отверстие, как в телескоп. Но, услышав голос матери, он с силой ставит ее на пол. Она не разбивается, но Гезала прижимает руку к сердцу и закрывает глаза.
– Возьми ее, – говорю я ему. – Все в порядке. Можешь с ней поиграть.
К сожалению, я не в состоянии найти работу для всех друзей Гезалы. Даже будь жив Том, я все равно не смогла бы. Однако я могу позволить Арашу и его сестре поиграть с моей бесценной вазой. Я могу позволить им подержать ее, или разбить, или использовать как телескоп. И я им позволю.
– Где живут твои друзья? – спрашиваю я.
– В квартире неподалеку от нас. Они знают, что им повезло. Просто им не так повезло, как нам. Не у всех есть кто-то вроде тебя, Диана, кто взял бы их под свою опеку…
Раздается громкий треск, руки Гезалы взлетают ко рту.
– Араш! О нет!
Мы оглядываемся. На паркете лежит разбитая на три больших куска ваза. Дети смотрят на нее во все глаза, ошеломленные и перепуганные.
А я только смеюсь и смеюсь.
ДИАНА
ПРОШЛОЕ…
– Мне нужно тебе кое-что сказать, – говорю я Люси через неделю после встречи в ДЭИ.
Стоя у раковины у меня на кухне, она моет посуду. Эди у ее ног играет с пластиковыми контейнерами и крышками. Я хочу сказать Люси, мол, оставь посуду, я сама могу помыть, но я в этом не уверена. Я чувствую страшную усталость, как будто на меня давит огромный груз, кажется, если я положу на кухонный стол голову, уже никогда ее не подниму. Кроме того, мне нравится, что обо мне заботятся. Это, конечно, не заполнит оставшуюся после Тома пустоту. Разве что немного.
– В чем дело? – спрашивает Люси.
– На прошлой неделе я была у доктора Пейсли.
Рукой в резиновой перчатке, Люси смахивает волосы со лба.
– Я не знала, что тебе назначено.
– Мне позвонили. Из-за результатов анализов.
Она странно на меня смотрит.
– Анализов на что?
– Маммография и УЗИ. Я раз в два года прохожу обследование.
– О… – Люси берет полотенце. – Надо было мне сказать, я бы тебя отвезла.
– Я не инвалид, сама могу сесть за руль.
Люси выглядит обиженной.
– Я не говорила, что ты инвалид.
– Прости, – быстро извиняюсь я. – Это было грубо с моей стороны. Ты мне очень помогла в последние несколько месяцев.
Теперь она выглядит тронутой. Как легко могут повлиять на бедняжку слова. Я почти жалею о том, что собираюсь сказать.
– У меня рак груди, Люси. На поздней стадии.
Она замирает с тарелкой в руке. Вода капает с кончиков пальцев на пол.
– Диана, нет!
– Я еще не сказала детям. Я, конечно, скажу. Но сначала я хотела сказать тебе. Вообще-то, я надеялась, что ты мне поможешь.
– Конечно, я тебе помогу. – Люси ставит тарелку на стол. – Я буду рядом, когда ты им скажешь. Я помогу их поддержать… и тебя…
– Нет, – перебиваю я. – Я не это имела в виду. – Я стараюсь вспомнить фразы, которые запланировала, но они словно выпали из головы. Это труднее, чем я думала. – Мне нужна помощь… с кое-чем другим.
Люси снимает перчатки.
– С чем тебе помочь?
– Мне нужно кое-что купить. Онлайн. Но понимаешь… Мне нужны зашифрованный адрес электронной почты и биткоины. Я думала, ты знаешь, как их достать.
Люси моргает. Сначала она в замешательстве, но я замечаю, что замешательство постепенно сменяется подозрением.
– Ты свои лекарства принимала, Диана?
– Да.
– И чувствовала себя лучше?
Я пожимаю плечами:
– Том по-прежнему мертв. Никакие лекарства этого не изменят.
В кухне воцаряется тишина, только Эди счастливо играет на полу. Я смотрю, как в лице Люси проступает понимание.
– А теперь, – медленно произносит она, – ты обнаружила, что больна, и хочешь купить онлайн что-то, требующее зашифрованного адреса электронной почты и биткоинов?
– Да.
Даже смешно. Я так долго чувствовала себя в ее обществе не в своей тарелке. И поразительно, что я способна доносить до нее свои мысли без единого слова.
– Если я скажу тебе больше, Люси, у тебя будут неприятности, так что, пожалуйста, не спрашивай. Я собираюсь написать письмо, которое прояснит мои намерения. Никто никогда не узнает, что ты сыграла тут какую-то роль. Ни Олли. Ни кто-либо еще.
Она закрывает глаза.
– Диана…
– Сделай это для меня, Люси. Пожалуйста. Ты единственная, кого я могу попросить.
И это правда. Олли и Нетти ни за что мне не помогли бы. Я их мать, а значит, в наших отношениях они всегда будут детьми и будут смотреть на вещи только со своей точки зрения. Они не хотят моей смерти, и на этом все закончится. Но Люси видит меня по-другому. Как свекровь. И как женщину.