Джур при всем желании не мог остановить поток негодования адмирала, потому что тот был лишь голограммой. Нельзя было ни положить ему руку на плечо, ни похлопать дружески по спине. Герцог ждал, пока Проци выдохнется сам. В конце концов, браниться стало не на кого: генерал Цо замер и перестал дышать. Джур поднялся и взглянул на того, кто еще недавно упрекал его в излишней эмоциональности.

– Ву, другие дома не верят, что с ними может произойти то же. И не пойдут нам навстречу. Кто там дает достойный отпор, эзеры да шчеры? А девять других закончат, как эти.

Адмирал все не мог оторвать взгляд от мертвого генерала. Он помолчал, витая где-то в своих мыслях, пытаясь собрать их для какого-то решения.

– И все же план идеален. Безумен, но как же красив!

– Да. – кивнул Джур. – И крайне соблазнителен. Шутка ли, Альянс у нас на ладони, вот просто возьми да захлопни. Но тогда Зури уж точно не вернет нам Эйдена. Да и присоединять будет нечего.

Голографический адмирал утробно зарычал и в ярости пнул воздух возле трупа. Раздался звук падения, что-то покатилось. Видимо, реальный Проци на своем мостике все-таки принес жертву своему гневу.

– Каждый раз, когда возникает ситуация с заложником, меня сдерживает только этот чумной закон! Вот веришь?

– О смертной казни за крупные жертвы во спасение одного? И не говори… В этот раз я уже подавал прошение в сенат. Но для отмены закона необходимо лишить императора полномочий – причем в нашем случае срочно! – Джур закрыл лицо руками в бессилье. – Во-первых, совет народов ни за что не пойдет на такое второпях. А во-вторых, сразу после – если Эй не казнит меня, то оторвет мне башку. И тебе.

– И сенат его даже не осудит: все понимают, что он будет прав. Сколь бы мы тут ни мечтали, нельзя оплатить миллионами жизней – одну… да чью бы то ни было.

Джур не ответил. У него на связи уже были медики, и он коснулся своего рубина.

– Да, можете забирать, – он покосился на генеральское тело. – Ну так, потрепало… Наверно, часа на два работы… даже больше. Как обычно – думает, умер. Лишнего? Да, пожалуй, наболтал. Будет чуть расстроен.

Канцлер обернулся к Проци и заметил, что адмирал тоже заканчивал разговор с кем-то.

– Передал другим нашим базам запрет атаки, – пояснил тот, – И приказал разослать противнику записи с твоей планисферы, где это будет возможно.

– Спасибо, Ву. Нам больше нельзя допустить провала, ты это понимаешь? Пусть терпят, сколько возможно, не вступая в бой. Щиты выдержат двое суток, как минимум. Послезавтра в это же время – общий сбор командования. Будем решать.

Оба вернулись на флагман Джура. Мрачный герцог, точно черная дыра, опять крутился в газовом кресле, а неподвижный Проци нервничал рядом.

– Нам срочно нужно хоть что-то от Эя. – адмирал повторял это, как мантру, с момента исчезновения андроида. – Хоть что-то. Какое-то решение. Подсказку. Какой-то козырь, Джур. Или через пару дней придется готовиться к тому, что мы его уже потеряли.

Герцог хлопнул по столу:

– Все, не ной! Конечно, нам с тобой было так удобно, когда император брал на себя ответственность за каждую директиву. Но сейчас его здесь нет! Поэтому кинь-ка мне еще своих малюток для бодрости.

Он имел в виду отправку энергетических нано-ботов местным телепортом. Свои запасы он распотрошил еще на неделе и, если честно, уже и не мог вспомнить, когда в последний раз отдыхал. Адмирал странно посмотрел в ответ.

– Поспать бы тебе.

– Там моего лучшего друга уже пустили на конструктор для детей!

– Сам не ной. – грустно улыбнулась голограмма.

Началась зона магнитных волнений, и лететь стало опасно. Эйден и Бен оставили карфлайты среди жухлого кустарника и брели по звериной тропке, что виляла по пустырю. Далеко впереди шумели густые кроны – зрелище, неординарное для Браны. Всем было и любопытно, и слегка не по себе. Всем, кроме андроида – он еще не привык бояться леса. Робот понимал, что рано или поздно легкомыслие может выйти ему боком. Пленительное умиротворение зеленого моря здесь было обманчивым. Натасканный передрягами, Эйден осторожничал, но его здоровые опасения не шли ни в какое сравнение с животным, паническим страхом коренных бранианцев, коим случалось обжечься о замшелую тропку.

Страх этот доходил до абсурда, когда даже изображение растений вызывало подспудную тревогу. Если нечистоплотному торговцу хотелось пригрозить конкуренту, на стене его дома появлялась черная фиалка. Или кленовый лист, намалеванный кровью. Склянки с ядом здесь помечали символом дерева. Недружелюбная природа давала почву и предрассудкам. Так, представители расы алливеев не имели ничего общего с агрессивной флорой Браны, но вошли в Альянс последними, ибо лететь к ним на переговоры считалось дурным знаком. В целом – там, где гости планеты шли с пятки, аборигены ступали с носка.

По мере того, как травянистая поросль зачастила пересекать тропку, подошвы шипели все жалобнее. Это уже был не совсем пустырь. Грунтовые воды здесь подходили довольно близко к поверхности, и луговое разнотравье росло гуще и сочнее. Самина уверяла, что в самом «Валежнике» вовсе не будет подлеска. Но остальные сомневались, глядя на то, как резво лишайник сменялся низенькими кустиками, а те в свою очередь – спутанными зарослями. Природа принимала образ изможденных тропиков. То тут, то там экспедиция огибала необычные природные формации – отесанные ветрами глыбы и столбы из розового мрамора. На их верхушках селились монстеры, плющи и другие лианы, а их воздушные корни прожгли камень и росли сквозь него.

Красиво было все-таки, но тревожно. На благодатной почве общего напряжения крепли ростки группового безумия. Орис отмахнулся машинально от какого-то прутика, и товарищи так хлопнули его по рукам с трех сторон, что ей-богу, лучше бы его ужалил корень. Под ногами трещали стебли. От их едкого сока портились сапоги бранианцев. Но то была обувь для местных туристов. Пропитанные хромом и обитые углеродистой сталью, ботинки андроида имели куда больший запас прочности. Они долго шли в сосредоточенном молчании, пока Эйдену не надоел адреналин, наполнявший воздух. Он спросил, не обращаясь ни к кому конкретно:

– А что с животными? Я имею в виду, почему они не приручаются?

– Когда растения становились токсичными, – Самина не хотела вступать в разговор, но больше остальных разбиралась в теме, – травоядные какое-то время еще пытались их есть. Те, кто выжили, видимо, получили мутации. А затем – через их мясо – токсины передались и хищникам.

– И они повлияли на коммуникацию животных?

– Как видишь.

– Но приручение чаще строится на принципах стайного поведения, и если бы они были нарушены…

Эйден указал вверх. Девушка подняла глаза к небу, где дружно кружили грифы. Вряд ли птицы явились подтвердить слова робота.