о старых своих грехах, он ездит вкруговую. Чтобы меня не разбудить. И это мне приятно. Сын Женька, ему 26 лет, но при мне он не курит. И это тоже приятно. Но это не надо понимать так, что мы вылепили Козака сами. Юрка и по воспитанию был таким. Но он попал в чужую среду и попытался через водку решать все свои проблемы. Через водку, через свой молодецкий характер. Я же старался его перекрутить, внушить ему, что не в водке счастье, и что кулаками мало что возьмешь. А надо решать вопросы через правильный подход к каждому человеку. И через то, чтобы найти себе хороших друзей, которые могут тебе помочь. У него сейчас начинают вырисовываться понятия выбора. То есть совсем другие понятия по сравнению с теми, которые были в Молдавии. Что он имел на родине? Там вопросы решаются только через родственные отношения. Как там решаются вопросы? Если взять председателя колхоза и дойти до самого бедного колхозника, – в каждом можно сыскать родственные гены. В семье Юры все было завязано на отце. Он был заслуженный механизатор МССР. И там были чисто межчеловеческие отношения. Юра Козак к этому привык. Но здесь, на Кубани, – отношения совсем другие! Здесь надо создать благоприятную для тебя атмосферу. Здесь она не висит в воздухе, как в Молдавии. Как сейчас у него связи вырисовываются? Это я только тебе скажу. Смотри: бригадирша с мужем довольно часто приезжает к Юрке домой. Также и Юрка с Наталкой ездят до них. Ветеринарша, – что та, которая работает на ферме, что та, которая работает в центральной конторе, – тоже ездят к Юрке с Наталкой. Иногда приходит ко мне, говорит: «Батя, дай машину! Мне надо ветеринаршу свозить в Каневскую…» Ребята, которые на ферме работают, тоже контактируют с Юркой. Например, Вовка Мартынович, который дал Юрке пилу – дрова попилять. Они почти не выпивают – только по праздникам. И вот вырисовываются такие контакты, которые заквашены не на пьянке и не на «гацацанье», а на деловых связях. И пьянка уходит на второй план, а на первый выходят именно деловые отношения. Отношения, которые приносят выгоду семье и которые можно превратить в деньги и в корма. Раньше Юрка пил по мелким поводам. Мешок корма ему дали – он пьет со скотником. Мешок семечек дал комбайнер – уже пьянка начинается. Поехали с кем-то на рыбалку – опять пьянка начинается. Тут как получается? Надо все нужные связи в систему приводить. Все делать по-умному, по-душевному. Допустим, взял два мешочка кормов. Один мешочек везешь бригадирше. И никто об этом не знает. И бригадирше приятно. Поэтому она ему доверяет, и у него появляются уже не воровские, а более спокойные и законные возможности, чтобы присвоить себе очередную порцию кормов. Это не то, что «украл-убежал». Это так: «украл и отдал», «украл и поделился». Но при этом ты знаешь, что буквально завтра же ты и себе возьмешь, сколько тебе надо. И тебе не треба прятаться, не надо глаза убирать. Тебе не надо бояться и поить кого-то сразу же, здесь, на месте. Бригадирша в этом разе видит, что на Юрку можно положиться. Что он не выпьет и не продаст. И что он не будет болтать об этом источнике. Кочегура, председатель наш, когда был помоложе, часто собрания общие проводил. В клубе. Говорил: «Вот, поймаешь человека с ворованным. И при этом знаешь, что у него двое или трое детей. Что жена у него тоже работает в колхозе. Дети учатся. Вот он взял этот мешок, несет его домой. Вот его поймаешь, и, верите ли, рука не поднимается его наказать! Хотя я и обязан это сделать – я руководитель хозяйства. И за воровство я буду карать безбожно! Но на такого человека у меня не поднимается рука. Но есть и такие – тащат, везут, меняют на водку, пропивают колхозное добро! Продают, напиваются, на работу не ходят. Там – корова задушилася, там – телят покрали. А они возят, воруют. Так вот из-за таких тварей я и безобидного человека наказать вынужден! Но рука не поднимается…» Так что он наказывал, но помаленьку. А других он наказывал так, что этот мешок выходил этому хаму боком. Так и тут. Ведь Юркино хозяйство – это тоже маленький колхозик. Если он выпил, то к нему мгновенно присасываются всякие-разные пьянчужки: «Юрасик, привет!» И пошло дело – трактором по станице ездят, водку с джамуром жрут. Но потом это прекратилось. И даже я с ним сейчас стал пиво пить, – чтобы сбить у него былую охоту к компаниям. Он свинью зарежет, сдаст, деньги выручит, и мы с ним берем пива, и это дело обмываем. До вечера. А потом я вижу, что он размяк, на дворе уже темно, и он уже никуда не пойдет от семьи. И хотя пиво мне тоже вредно, я терплю. Но я его воспитываю так – обмываю с ним свинью и одновременно отсекаю от него пьянчужек. И он начинает переламываться. Он начинает становиться коренным членом семьи. И я Юрку уже не делю с Женькой, со своим родным сыном. Потому что все основные вопросы я решаю сейчас с Юркой. А с Женькой я решаю второстепенные вопросы. Крышу перекрыть, что-то отремонтировать. И так далее. А с Юркой мы решаем все принципиальные, финансовые и снабженческие вопросы для нашего маленького семейного колхоза. Так что эти главные функции ложатся сейчас на молодое поколение. Старики вылетают из связей, а молодежь в них постепенно входит. Так что сейчас Юрка у меня – на первом месте. Даже братья отодвинулись на второй план. С ним уже приятно разговаривать, по-серьезному. Как с мужчиной, с хозяином. Я его продолжаю воспитывать. Втолковываю ему, что не с каждым можно и нужно пить. Если скотник берет корма и тебе сулит – не бери с ним! Пусть они берут, пусть они тащат. Дождись своего часа, и бригадирша сама тебе от склада ключи даст, и ты возьмешь столько, сколько тебе надо. И никто про это знать не будет – ни сном ни духом. Сейчас народ такой: когда кого-нибудь припрягут, когда схватят за задницу, он вмиг сдаст своих подельников. Сдаст того же Козака! А зачем ему такие проблемы?! Зачем ему такая слава?!

Рассказ Михаила Григорьевича об истории отношений с зятем Юрием – это, в сущности, «роман воспитания», крохотный, незамысловатый, однако содержащий многие важные протоэлементы этого жанра. М. М. Бахтин, исследуя проблематику романа воспитания,