пол. — Они там что, вообще, охренели⁈ Еще и товарищ Симонов? Два высших секретоносителя в тылу врага⁈

Пожалуй, прочитать фамилию Симонова было для него еще более странно, чем фамилию Владимирова. Ведь, Симновым был не кто иной, как Николай Сидорович Власик, личный телохранитель Вождя!

— Для полного комплекта не хватало лишь самого товарища Ста… — не договорив, он замолчал. Сейчас было совсем не до шуток. — Но зачем все это⁈

Первые догадки пришли к нему в голову не сразу и стоили двух чашек с крепчайшим чаем, от которого сводило зубы. И лишь, когда крепко заваренный чай «прочистил» немного мозги, стало чуть понятнее.

— Опять, похоже, эти подковерные игры, — задумчиво пробормотал Судоплатов, прекрасно знавший о чрезвычайно сложной внутренней кухне Кремля и соперничестве, а то и открытых конфликтах, внутри высшей советской элиты. — Значит, к нам прибудут два личных эмиссара.

Прибывающие «гости» были именно эмиссарами, доверенными лицами двух самых влиятельных людей Советского государства: Меркулов был человеком Берии, Власик — Сталина. По всему выходило, что они должны были независимо друг от друга убедиться, что все здесь происходило именно так, как докладывалось в Москву.

— Придется им показать, как говориться, товар лицом…

И тут он, к своему ужасу, понимает, что это может и не случится. Ведь, именно на ближайшие несколько дней Гвен, из которого весь этот сыр-бор и случился, назначил какое-то испытание для своих учеников. Вторые сутки весь их лагерь «на ушах стоял» из-за этого. Все бурлило, ревело, словно готовилось что-то очень значительное.

— Черт! Начальство придет, а его нема. Пидманула, б…ь, пидвела… Ия крайний буду!

Резко вскочив с лавки, он махнул, как угорелый, в сторону выхода из землянки. Одним махом перемахнул через здоровенный сугроб, чтобы срезать расстояние и оказаться на широкой поляне.

— Успел… Не ушли еще, — выдохнул с облегчением, увидев столпотворение на поляне.

* * *

Гвен сейчас испытывал странное противоречивое чувство, которого уже и не помнил, честно говоря. В нём, словно в причудливом коктейле, смешались и гордость за своих учеников, и удивление от их успехов на ниве освоения тайных знаний, и трепет перед открывающиеся будущим. Он стоял перед порогом, отделяющим его от чего-то большого, невообразимо большего.

Этот мир, сначала принятый им легкомысленно и легковерно, открылся перед ним с совершенно новой стороны. Духи Живого Леса, дающие силы друидам, здесь оказались неимоверно сильны. Их присутствие ощущалось едва ли не во всем — в деревьях, в набухших почках, журчании ручьев и тд. Оттого и ученичество давалось несравнимо легче, чем в его мире. Там неофит при должном усердии мог ощутить благодать Великого Леса лишь к концу первого года обучения. Здесь же почти все из его учеников к началу второй недели обрели своего духа-защитника. И разве это не великое чудо?

— …Ученики, не обольщайтесь силой, подаренной вам благодатью Великого Леса, — друид с трудом унял дрожь в голосе, глядя на своих последователей. Волнение не спрячешь. — Путь за вашими плечами — это даже не начало пути по служению Великому Лесу. Вы только — только подошли к самому началу.

Два десятка человек в белоснежных маскхалатах молча пожирали его глазами. Благоговение, граничащее со священным трепетом, читалось в их взглядах. Скажи им сейчас пустить себе пулю в лоб или полоснуть ножом по горлу, сделают это, не задумываясь.

— … Сегодня вы сделаете еще один ваш на пути служения. Вы пройдете первой испытание в череде других, что еще ждут вас.

Гвен подошел к первому в шеренге. Высокий боец, когда-то крупный, широкий, сейчас больше похожий на вставший из могилы скелет, вытянулся перед ним, пожирая друида глазами.

— За двое суток вы должны принести к этому костру свою первую добычу. В другое время и в другом месте духи Великого Леса были бы рады любой добыче, но сейчас все по-другому. Льется кровь и слезы невинных людей, и духи взывают о мести. Ты…

Его палец уткнулся в грудь первому бойцу.

— Принесешь жандармскую бляху!

Тот согнулся в коротком поклоне и неслышно произнес:

— Сделаю, учитель.

Гвен сделал шаг в сторону и оказался перед другим учеником.

— Твоя добыча позубастее будет, Яша, — улыбнулся он. — Но ты справишься… Принеси мне серебряный погон с плетенкой[1].

Рядом с другим бойцом друид задержался, пристально разглядывая его. Тот показал особые успехи в усвоении тайного знания и в соответствии с традициями должен был выполнить одно из самых сложных заданий.

— Ты принесешь мне золотой погон[2], но… — после недолгого размышления Гвен добавил. — Вместе с тем, кто его носит.

Остальным достались задания попроще. Одному, самому слабого по силе, принести немецкий карабин с патронами, второму, чуть посильнее, — пулемет. Кто-то должен был добыть гранаты, продукты.

* * *

Наблюдавший за всем этим, Судоплатов несколько раз ловил себя на мысли о нереальности всего здесь происходящего. Ведь, даже с учетом того, что он знал и видел, это казалось бредом и несусветной чушью. Что это к черту за испытания такие? Такие задания могли ставится специально подготовленной диверсионной группе усиленного состава, в которого могло насчитываться до полусотни бойцов! Про пленение генерала, вообще, можно было не говорить! Он, диверсант экстра-класса, прекрасно понимал, что обычным разведчикам и партизанам такое просто не по плечу. Это задача для полноценной войсковой операции целой партизанской бригады или регулярной армии.

Вдобавок, в одном из учеников Судоплатов узнал самого Якова Джугашвили. В момент у него в глазах потемнело. Пришлось даже к дереву прислониться, чтобы не свалиться в снег.

И, когда уже казалось, что невероятнее этого ничего больше не произойдет, случилось еще кое-что, отчего, разведчик, вообще, стал щипать себя за руку. Причем делал этого со всей силой, на которую был только способен. Похоже, его знаменитое самообладание все-таки изменило ему.

— А теперь…

Этот самый друид смог удивить его до глубины души. Он стал показывать на оружие и предметы экипировки своих учеников.

— Снимите оружие! В этом испытании вы должны обойтись без всего чуждого духам Леса, иначе от них не будет помощи. Ты пойдешь без ножа, — друид шел вдоль строя и время от времени показывал на кого-то из учеников, заставляя его лишиться оружия и или части амуниции. — Ты снимай маскхалат, ты — валенки…

С отвисшей челюстью, Судоплатов смотрел, как предпоследний боец, коренастый якут, беспрекословно начал разуваться. Снял валенки и аккуратно положил их перед собой. Сам же ногами в портянках встал в снег с таким видом, словно на ногах у него была самая удобная и теплая обувь, какая только может быть. И на лице ни один мускул не дрогнул.

— А теперь, порадуйте духов Великого Леса своей добычей, — ухмыльнувшись, друид махнул рукой в сторону леса. —