— Сам понимаешь, — продолжил он. — Нас, демонов, человеческими мерками мерить нельзя. Мы другие сущности, и ведём себя по-другому.

Бля!

Да я вас человеческой меркой мерить и не собирался! Пусть вас гробовщик меряет после того, как я до вас доберусь!

Змей заторопился к выходу. Я буквально чувствовал, как шуршит по моим потрохам его чешуя. Но мне было по херу.

Я пытался повернуть голову. Это мне удалось, и я увидел лежавшего на песке Божена.

Сначала мне показалось, что святоша без сознания, или умер. Но потом я увидел, как его правая рука медленно тянется к выпавшему из неё кресту.

Вот пухлые пальцы святоши обхватили крест. Жёлтый металл сверкнул на солнце. Божен поднял лицо к небу и что-то зашептал.

Ипать! Он же богов призывает! Ну, правильно! Кто ещё справится с кощеем, если Немой облажался?!

Вот только если боги убьют кощея, то и Глашка не выживет!

Я посмотрел на Глашку.

Она стояла, раскинув руки в стороны и закрыв глаза. Лицо у неё было теперь своё, молодое. И на этом молодом лице было написано такое наслаждение, как будто она не демонов пожирала, а угощалась райским нектаром, не меньше!

На Божена Глашка не обращала никакого внимания. А он всё шептал, вознося крест к осеннему небу.

Я пополз к святоше. Руки и ноги ещё не слушались — их сковывали оставшиеся демоны. Но с каждым вышедшим из меня демоном движения давались всё легче и легче.

— Да! — вскрикнула Глашка, и я снова обернулся на неё.

Она как будто стала выше ростом. В лице Глашки проступала грозная сила, делая его невозможно красивым.

И ещё я увидел, как Сытин схватился за рукоять шпаги. Узкий клинок тускло блеснул в дневном свете.

Сука, он же убьёт Глашку!

Я хрипло закричал и поднялся на колени — на большее не хватило сил.

Глашка открыла один глаз и небрежно махнула рукой в сторону Сытина. Сытин, словно брошенная кукла, покатился по песку.

— Я же велел тебе утихнуть, колдун! — звонким голосом сказала Глашка.

Хазарские воины бросились было к месту схватки, но застыли под холодным взглядом кощея.

Я снова пополз к Божену. Ползти на коленях получалось намного быстрее, чем на животе. Я уже почти добрался до святоши и приготовился выбить крест из его руки.

Пусть лучше кощей уйдёт живым, и Глашка тоже. Тогда у меня будет шанс её спасти!

Но в этот момент в небе послышался треск, словно разрывали на куски гигантское тряпичное полотно.

Я запрокинул голову и увидел, как рвётся небо.

И я ни хера не преувеличиваю!

Небо действительно разрывали на части. Облачная пелена разлеталась кусками, из-под неё проступала глубокая прозрачная синева. Но синева тут же расползалась по швам, и в разрывах я увидел угольно-чёрную пустоту. В ней даже звёзд не было!

По ушам резанул визг — это люди у костров кричали от ужаса. Я мог их понять — у них на глазах рушилось на хрен мироздание!

— Я, пожалуй, тоже пойду, — пробормотал внутри меня демон коварства и быстро шмыгнул наружу.

Я вскочил с земли и подхватил меч.

А с угольно-чёрного неба уже падала ослепительно-белая молния!

Своей грудью я заслонил Глашку. Молния летела прямо в меня. Я понял, что мне приходит песдец, и просил только об одном — чтобы гнев богов не зацепил Глашку.

— Отойди, Немой! — раздался над ухом насмешливый звонкий голос.

Сильная рука небрежно оттолкнула меня. Я снова упал на траву и увидел, как молния бьёт прямо в Глашкину грудь, прикрытую тонкой рубахой.

Молния разлетелась огненными брызгами, а Глашка рассмеялась.

— Ты решил, что сможешь потягаться со мной, Перун?! — закричала она, подняв лицо к небу. — Так приходи сам, а не молниями швыряйся!

И Перун пришёл. Он возник словно из воздуха. В серой домотканой рубахе и в лаптях. Только в руках у него был сверкающий меч. Этим мечом бог, не говоря ни единого слова, полоснул Глашку сверху вниз.

Глашка вскинула руку и кулаком отбила сияющее лезвие. Глаза её налились кровью.

— Вот с тебя я и начну, молокосос! — прорычала она в лицо Перуну. — А закончу теми, кто бросил меня здесь! Трусы, которые убегают и прячутся, недостойны быть богами!

Бог снова взмахнул мечом. И тут между ним и кощеем скользнула гибкая дымчатая тень.

Огромный барс поднялся на дыбы и принял на себя удар божественного меча! Сверкающее лезвие хрустнуло и обломилось.

Барс зарычал, отряхнулся и превратился в бога Тенгри.

Ипать!

А он-то здесь откуда?!

Тенгри тем временем мимоходом коснулся Глашкиной щеки.

И Глашка замерла, словно вкопанная.

Перун отступил на шаг. В его широких крестьянских ладонях, между узловатыми пальцами снова возникло ослепительно-белое сияние.

Тенгри вскинул руку.

— Остановись! — крикнул он Перуну. — Или на этот раз ты хочешь уничтожить мир?!

Перун грозно ухмыльнулся.

— Я хочу уничтожить мир? А, может быть, ты, бог пыльных степей и пустынных могил хочешь его гибели? Это ведь ты выпустил в мир своё исчадие, когда понял, что не сможешь победить меня в честном бою!

Перун кивнул на кощея.

— Взгляни, что он здесь натворил! Он и твой шаман! Но я остановлю его. А если ты вздумаешь помешать — то и тебя тоже! Один раз я уже сумел это сделать. Сумею и снова!

Огромная шаровая молния разгорелась в его руках. Перун замахнулся, чтобы швырнуть этот огненный шар в Глашку.

Я услышал странный грозный гул, похожий на протяжный стон. Казалось, этот звук исходил из самой глубины земной толщи.

Земля задрожала. А затем тонкий слой травянистого дёрна лопнул, и между богами пролегла узкая трещина.

— Стойте! Перестаньте!

Голос, похожий на грохот грозы, перекрыл вопли ужаса.

Дух земли выбежал из реки и упал поперёк трещины, вцепившись каменными ладонями в её края. Он словно пытался обратно соединить расступающуюся землю.

— Остановись! — устало повторил Тенгри. — Нам не нужна война. Ты уже победил, молодой Перун. Я здесь не за тем, чтобы воевать с тобой.

— А зачем же? — поинтересовался Перун, комкая огненный шар в ладонях.

— Мне нужен ключ, — просто сказал Тенгри. — Ключ от другого мира. Я возьму его, и мы уйдём навсегда. А этот мир останется тебе... вам. И людям.

В угольно-чёрном небе послышался свист перепончатых крыльев. От костров донёсся вздох. Люди, замершие возле огня, уже боялись кричать.

Над нашими головами появилась золотистая точка и превратилась в трёхголовое чудовище.

На спине чудовища сидели трое — старик в длинном белом балахоне, Яга и княжич Михаил.

Я заметил, что княжич держит Ягу за руку.

Чудовище мягко приземлилось рядом с Тенгри.

— Всех собрал? — усмехнулся Перун. — Но если ты затеял обман, это тебе не поможет.

— Я знаю, — кивнул Тенгри, — и не обманываю тебя. Мы просто уйдём.

Перун поднял лохматую бровь.

— О