— Ты у меня совсем не старый.

— Ты мне зубы-то не заговаривай. Лучше поведай старику, как у тебя, такой умной и образованной, хватило ума связаться с этим опасным интриганом?

— Да все я понимаю, не маленькая уже, — раздраженно сказала Мила. — Просто он обещал мне помочь разузнать по своим каналам о странной смерти моих родителей.

— Час от часу не легче! Из огня — да в полымя! С какого перепуга ты к нему-то решила обратиться? Никогда он тебе правды не скажет, если ему это не будет выгодно. А если и будет, все одно не скажет. Только запутает еще больше и использует в своих грязных интригах. — Дядюшка тяжело вздохнул. — Я неоднократно пытался что-либо разузнать об их гибели. Но пока тщетно. В этом деле заинтересован кто-то очень влиятельный. Кругом одни преграды и препоны, как будто кто специально закрывает передо мной те двери, которые нужны. Так и оставил пока эту затею. Обещал мне недавно один полковник безопасности помочь, но встречаемся мы только через неделю. Так что потерпи немного.

— Я тебе обещаю: еще одна встреча, на которой Владислав Антонович назовет мне имя убийцы моих родителей, и больше он меня никогда не увидит. А я — его.

— Ах даже вот как! Прямо-таки сразу и имя убийцы! И ты ему поверишь?!

— С его связями можно узнать все, что угодно. Даже о старых и закрытых за семью печатями делах об убийствах.

— Не нравится мне все это. — Дядюшка снова схватился за сердце. — Людмилочка, налей мне вон тех капелек. — Он махнул рукой в сторону стола.

— Может, лучше «Скорую»? — Мила кинулась к столу и вернулась с лекарством.

— Обойдется, — упрямо ответил тот, отпив из рюмки. — Мне это помогает. Потерплю до завтра, пока Семен подъедет. Я лишь ему доверяю лечить себя. Обещай, что больше никогда не будешь встречаться с этим прохвостом!

— Обещаю! Ты только не болей, хорошо?

— Вот и ладненько, — тут же успокоился дядюшка. — Мне сразу и полегчало.

«Если рвать связи, то сразу», — подумала Мила, и словно гора с плеч. Что ни делается — к лучшему.

— Людмилочка, может, тебе лучше заняться личной жизнью? Ты же не клоун, чтобы толпу развлекать. Помнишь, как в известной басне про муравья и стрекозу? Стрекоза лето красное пропела, оглянуться не успела, а зима-то в ее непутевой жизни взяла да и наступила. Напелась-наплясалась, так пойди теперь попляши. От холода и от голода.

— Как смешно! — язвительно заметила Мила и тут же вспомнила сон про тайгу, от которого поежилась, как от сквозняка.

— Тебя СМИ упорно называют стервой. Не коробит, нет?

— Да лучше быть стервой, чем овцой.

— Некоторые женщины гордятся, когда их так называют. А чем гордиться-то? Стервятник — хищник. Да, он полезен. Но исключительно как санитар, так как основная его пища — падаль и отбросы. Не очень романтично, правда?

— А сейчас это комплимент. Мужчины любят стерв.

— Какие мужчины? Те, которые стервятники?

— Наоборот. Те, которые высокообразованные и интеллигентные.

— Не понял! — Дядюшка удивленно взглянул на Милу: не ослышался ли?

— Это уже доказано: стерва-жена или стерва-любовница даже помогает своему мужчине, не давая ему передышки. И он достигает очень больших высот в своей карьере или бизнесе. Потому что находящаяся рядом с ним стерва постоянно долбит его, заставляет куда-то бежать, что-то предпринимать, чтобы заработать больше денег и угодить ей. А что делает обычная женщина? Только жалеет мужчину. Будь то муж или любовник. Она даже стесняется его о чем-то попросить для себя лично. И как результат — остается одна. Почему? Да потому что он на нее свою энергию не тратит! Мужчина бегом бежит к стерве, которая трясет его, словно грушу, заставляя расходовать на нее всю свою неуемную энергию. И при этом еще обирает его как липку. И мужчина счастлив! Несмотря на то что она для него — сплошная нервотрепка.

— Я не согласен с этой теорией. Однако очень похоже на правду, — заключил дядюшка. — Устал с тобой спорить. Это твоя жизнь, а потому ты вправе распоряжаться ею так, как считаешь нужным. В конце концов, каждый сам выбирает себе дорогу к счастью… а потом отбивается от ударов судьбы. Если удается.

— Ничего, отобьемся.

— Ну что, спорщики, может, все-таки сядете за стол? — подошла к ним Маняша, терпеливо ожидающая окончания беседы. — Иначе греть придется.

Дядюшка и Мила направились к столу. Продолжать дискуссию бессмысленно: обоим казалось, что они говорят на разных языках.

«И чего не поделят? — удивлялась Маняша, украдкой поглядывая на них. — Дом — полна чаша. Жили бы да радовались! И друг друга бы радовали, так как ближе и роднее никого не осталось. Так нет же, все баталии устраивают, все спорят о чем-то. А жизнь такая короткая, что и оглянуться не успеешь, как о смерти пора задумываться. Бегом бежит время — не остановишь. И транжирить его на всякие глупости… Так ведь и на любовь не останется».

После ужина Мила пожелала дядюшке спокойной ночи и отправилась к себе. Лежа на кровати, принялась наблюдать через широко распахнутое окно спальни за ясным ночным небом, в бесконечной вышине которого сияли мириады звезд. Думать ни о чем не хотелось. Она надела наушники и включила любимую музыку на полную громкость: один из действенных методов выбивания неугодных мыслей из головы. Хватило получаса, и вот уже Мила готова продолжить работу по созданию новой программы.

Она пролистала блокнот, освежая память, как вдруг на глаза попалась коротенькая запись, которую Мила сделала после встречи с Владиславом Антоновичем и о которой совсем забыла. «Ноги в тазик с бетоном — и на дно», — прочитала она, мучительно соображая, где и когда прежде могла слышать эту фразу.

Шлейф каких-то туманных обрывков разговора тянулся из самого детства. Но вспомнить, кто и при каких обстоятельствах произнес эти слова, Мила не могла, как ни старалась. Она о них почти позабыла, да вот услышала вновь от Владислава Антоновича. Интересно, случайно он их сказал или осознанно? А дядюшка-то прав насчет него: темная лошадка с недобрыми намерениями. И не лошадка даже, а целый Троянский конь.

Как хорошо, что на этот раз Мила не пустила в ход компромат. Наверняка подстава. И она ее избежала. Только вот как теперь выкрутиться из этой истории и остаться невредимой?

Мила никогда не напрягала зря ум, если сразу не могла что-то вспомнить или решить какую-то задачу. Она брала тайм-аут, передавая мозгу задание самому справиться с проблемой. И не помнила случая, чтобы тот подводил. Каким-то совершенно невероятным образом, но особенно после ночного сна, ее высокомерный ум, вывернувшись наизнанку от усердия и возложенной на него ответственности, перелопатив кучу воспоминаний, выдавал решение поставленной задачи. На этот раз Мила также предоставит ему возможность проявить свои таланты. Пусть покряхтит, пока она отдыхает…

Ее разбудил шум дождя за окном, и она открыла глаза. Вставать не хотелось. Надежды на то, что сон принесет не только физическое, но и душевное отдохновение, не оправдались: голова раскалывалась от боли, тошнота подкатывала к горлу. И все из-за ощущения надвигающейся опасности.