Адель в опрятной курточке с меховой опушкой прохаживался по взлетной полосе, хмурился.

– Володя, я недоволен.

– Ну надо же! – Карпатов всплеснул руками. – А я тут самый счастливый человек. Сказать сермяжную истину, Адель? Я уже восемь месяцев страшно недоволен. С того момента, когда ты пронесся перед нашей кабиной, как настоящий джигит. И ничего не могу с собой поделать. Уже апрель, душа должна петь, а вот никак не получается.

– Перестань паясничать. – Адель поморщился. – Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты уже полгода, даже больше, учишь моих ребят, а они ничего не знают. Вчера пытался их хоть как-то протестировать – и знаешь, удручающее впечатление.

– Ну почему же?.. – Карпатов улыбнулся. – Они уже знают, где у самолета вход. А Сардах – кстати, самый сообразительный и перспективный – уже усвоил, что трап взлетает вместе с самолетом.

– Ты шутишь, Володя? – Физиономия Аделя залилась краской. – Скажи, зачем ты шутишь? Чего ты хочешь добиться? То, что ты делаешь, называется саботаж. Думаешь, Адель такой глупый и ничего не видит?

– Я – саботажник?! – взорвался Карпатов с таким треском, что Адель попятился. – Да твои протеже ни читать, ни писать не умеют! У них смекалки – ноль! Ни усидчивости, ни памяти! Да здравствует Аллах, позор шурави! Ты хочешь, чтобы я эту публику за полгода научил водить сложнейшую машину? Ну, хорошо. – Карпатов понизил голос. – Допустим, с горем пополам мы осилим теорию. А практика? Я им на пальцах объяснять должен? Жужжать, ладошкой показывать, как летает самолет? Собрать имитатор из досок и ржавых велосипедных цепей? Им летать надо! Только в полете живут самолеты, понял? Будет практика, появятся и навыки, заработают головы, забитые черт знает чем!

Адель тихо засмеялся, погрозил пальцем. В глазах заплясали ледяные искорки.

– Ты хитрый, Володя. Ты очень хитрый. А давай попробуем угадать с трех раз. Ты же сам хочешь улететь? Ну, признайся.

– Признаю. – Карпатов пожал плечами. – Любой человек на моем месте хотел бы улететь. Даже ты, Адель. Но на чем, позволь спросить? В том, что я сбросил горючку, ты убедился полгода назад! Еще раз хочешь проверить? Идем.

Адель посмотрел на него иронично, согласно кивнул, сделал знак охранникам, чтобы следовали за ними в самолет. Он уставился на ломаную шеренгу бестолковых курсантов, кивнул им на трап.

В тесную кабину снова набились афганцы, издающие специфический аромат, который не изведет даже баня с дезинфекцией. Адель устроился на месте второго пилота. Кто-то любопытный потянулся к блестящему тумблеру, так, чисто потрогать. Адель досадливо шлепнул любопытного курсанта по руке. Карпатов спрятал усмешку.

– Убедился? – спросил он после включения датчиков. – Ты же специалист, Адель! Приборы не работают, рация тоже, самолет стоит и ржавеет. Техобслуживание надо делать, оборудование проверять. Нужна профилактика, если не хочешь окончательно потерять эту стальную хрень.

– Он взлететь может?

– Не знаю. – Карпатов пожал плечами. – Не пробовал. Думаю, что нет. А если и взлетит, то далеко на нем не уедем. Разве что так, на парашюте покататься.

– Завести-то сможешь? – Адель помрачнел.

– Смогу, – огрызнулся Карпатов. – Сумею и по взлетке проехаться. На это не бог весть сколько керосина требуется.

– Ну что ж, давай проедемся. – Адель опять внимательно посмотрел на командира корабля.

Карпатов медленно повел машину по взлетной полосе. Афганцы заволновались, стали оживленно переговариваться. Адель шикнул, приказывая замолчать. Но тишина стояла недолго.

– Ты своих ребят на страх высоты проверял? – с усмешкой спросил Карпатов. – А то осрамимся в самый ответственный момент.

– Ладно, не умничай, – огрызнулся Адель и так гаркнул на курсантов, что воцарилось глухое молчание.

Только двигатели работали вполсилы, заставляя самолет перемещаться. Карпатов пристально всматривался в затертую разметку на бетоне. Справа проплыл приземистый сарай, за ним должны стоять истребители, гордость главнокомандующего ВВС и кошмарный сон Карпатова.

– Послушай, а у взлетки какая длина? – как бы невзначай спросил он у Аделя.

– Военная тайна, – как бы в шутку отозвался тот, покосился на сарай, привстал, положил руку на штурвал. – Все, достаточно, поворачивай на стоянку. Больше без моего разрешения самолет не заводить. Если не хочешь, чтобы мы с тобой окончательно разругались. Володя, ты глухой?

Серега задумчиво повертел в руках дужку от кровати, сжал ее покрепче, наметил перед собой воображаемую цель, замахнулся.

Удар пришелся не туда, куда он планировал.

– Ого! – иронично прокомментировал Глотов. – Наблюдаем возрождение Феникса из пепла. Плохое оружие, Серега. Представь себе разбалансированный меч…

– Знаю, – проворчал тот.

Серега хмурым взглядом зафиксировал глубокую щель в кирпичной кладке под подоконником, вставил в нее короткий конец дужки, загнутый под прямым углом, и начал распрямлять. При этом он так натужился, что покраснел, кожа на виске едва не лопнула. Затрещала кладка, выпал кирпич, раскололся следующий. Дужка отпружинила, выстрелила и едва не разрубила Серегин лоб пополам.

– Опасная игрушка. – Глотов поежился.

– Это не игрушка. – Серега поднял дужку и уставился на нее взглядом гипнотизера.

Прямой угол сделался сравнительно тупым, но для завершения процедуры еще предстояло потрудиться.

– А ты попрыгай на ней, – посоветовал Вакуленко.

– А вот я слышал, некоторые экстрасенсы умеют сгибать такие вещи взглядом, – подколол Витька.

– Бред какой-то. – Серега очумело потряс головой. – Крышу капитально сносит. Мужики! – Он вскинул голову. – Нужно ускорять работы. Бежать надо, пока окончательно с катушек не слетели. Сегодня сон приснился. Я душу этих ублюдков своими руками, а потом веревку ищу, чтобы повеситься. Вчера приснилось, что жена мне изменила. Прихожу домой, а в постели – талиб. Вскочил, гад, догнал, шею мне скрутил.

– Так ты же не женат. – Витька сглотнул.

– В том-то и дело! – заорал Серега.

С этого дня пленники утратили бдительность. Они забывали чистить обувь, растаскивали землю по всей тюрьме, перестали мыть тазик, просто переворачивали его и прятали в груду досок. Летчики и сами завязали с мытьем, с опозданием стали реагировать на сигнальный свист. До торжественного открытия тоннеля оставалось не больше двух суток, когда разразилась катастрофа.

Вакуленко свистнул.

– Ох, е-мое! – Витька отбросил тазик. – Мужики, атас! – Он сунул руку, чтобы помочь выбраться Сереге.

– Задолбали, никаких условий для работы! – возмутился тот, ища опору свободной ладонью. Скользнула ступня, охнул Глотов, подталкивающий его сзади.

– Ты мне ногу отдавил, идиот!