Сабин резко выпрямился и произнес:

– Рассказывай.

Страйдер остановился посередине комнаты и улыбнулся.

– Как мы и ожидали, – ответил он, – охотники уже здесь.

Камео изменила позу, и грация и элегантность, отразившиеся в ее движениях, резко контрастировали с отчаянием, искажавшим лицо.

– Давайте захватим их и допросим. Вдруг они знают больше, чем мы.

– В этом нет необходимости, – возразил Страйдер. – Я уже поймал одного из них.

– И что? – с нетерпением спросил Сабин.

– Как тот охотник и говорил тебе в прошлом месяце, они прибыли сюда, чтобы захватить Владык, живущих на холме. Кто-то из их людей проник внутрь.

– Счастлив слышать это, – заявил Гидеон.

Страйдер, как и все они, не обратил на его слова ни малейшего внимания.

– И ни слова о ларце? – спросил Кейн.

Пока он говорил, лампочку, вставленную в расположенный позади него светильник, закоротило, и от нее во всех направлениях полетели искры. Наконец лампа опрокинулась, ударив его по голове.

Сабин покачал головой. Этот человек был настоящим ходячим бедствием, причем в прямом смысле. Как только Кейн входил в помещение, оно превращалось в настоящий ад. Сабин ждал, что вот-вот им на голову упадет потолок, ибо такое прежде действительно случалось.

Кейн провел рукой по волосам, сбивая с них искры, и почесал затылок. При этом в его светло-карих глазах не отразилось ни одной эмоции. Не произнеся ни слова, он отошел от потенциально опасной лампы и опустился на пол, стараясь сесть как можно дальше от всех остальных.

Сабин взглянул на картину, открывавшуюся сквозь застекленные двери, ведущие на уютный балкон, стоя на котором можно было наслаждаться весьма романтичным видом на город. Не то чтобы в его жизни не было места для романтики. Но женщины, как правило, убегали от него с воплями (конечно, если он не делал этого первым). Сам того не желая, Сабин заставлял их сомневаться в себе и вообще во всем: в правильности принимаемых ими решений, в привлекательности своей внешности. В итоге они всегда плакали, а иногда пытались покончить с собой. И Сабин просто не мог больше терпеть все это, не в силах был испытывать чувство вины, каждый раз охватывавшее его, хотя он не мог ничего поделать со своим проклятием. Поэтому теперь он сторонился женщин, старался быть от них как можно дальше.

Сабин постарался отогнать охватившую его тоску. Наступила ночь, и он смотрел на сверкающие огни большого города. Над ними висела яркая полная луна, которую не скрывало от взора ни одно даже самое маленькое облачко. Она напоминала путеводную звезду, украшавшую черный бархат неба. В помещение залетал прохладный ветерок с улицы, заставляя шевелиться белые занавески. «Идеальная ночь для любви, – с печалью подумал Сабин. – Или для смерти».

– Где сейчас охотники? – спросил он.

– Как говорит мой источник информации, у них встреча в клубе. Я уже все проверил, это место в пяти минутах ходьбы отсюда, – произнес Страйдер.

Прежде Сабин стремился оказаться на кладбище, а теперь захотел попасть в клуб. Но, к сожалению, он не мог присутствовать в двух местах одновременно. Как и тогда, несколько столетий назад, он снова оказался перед сложным выбором, разрываясь между охотниками и своими друзьями.

Мужчина еще раз окинул взглядом номер, будто ответ скрывался где-то в глубине теней.

– Я хочу, чтобы один из вас отправился сегодня ночью на кладбище. Вооруженным. Я сделал все, что от меня зависело, чтобы воины тоже оказались там. Если он увидит их там, то пусть сам решает, что делать. Остальные отправятся в клуб.

– Я пойду на кладбище, – вызвался Кейн, но в его голосе не было слышно энтузиазма. – Если я окажусь в клубе, он может развалиться.

И это была правда.

Именно в этот момент от стены отвалился крупный кусок штукатурки, тотчас же ударивший Кейна по голове. Хорошо, что удар смягчила копна волос, благодаря чему мужчина лишь вздрогнул.

Сабин вздохнул.

– Если все сложится удачно, мы сможем получить ответы, которых так ждали, и наконец раз и навсегда уничтожить ларец Пандоры, – произнес он, про себя подумав: «До того как охотники найдут его и загонят наших демонов внутрь, что приведет к нашей гибели». – Что ж, вперед.

«Черт, черт, черт!» – ругался про себя Мэддокс, осознавая, что время играет против него. Он с головой погрузился в установку на холме ловушек: ям, натянутых лесок, сетей… Ему следовало заняться этим намного раньше, еще днем, но он не хотел причинять вред посыльным, приносившим им припасы, или женщинам, приходившим полюбоваться Парисом. Каждый раз, когда Мэддокс думал, что все закончил, Люсьен давал ему новое задание.

Было уже одиннадцать тридцать, и у Мэддокса не оставалось времени для того, чтобы увидеться с Эшлин, поцеловать ее, обнять… «Конечно, если я решусь снова увидеть ее», – мрачно подумал он. После сегодняшнего срыва он боялся даже приближаться к столь невинному существу. В то же время он страстно желал быть рядом с ней. «Несомненно, шанс есть, – успокаивал себя Мэддокс. – Пока мне удавалось держать себя в руках, когда я оказывался рядом с ней. Но что случится, когда из-за нее я окажусь на грани безумия? – спрашивал себя Мэддокс. – Именно когда, а не если, – про себя заметил он. – Что я буду делать, когда демон, как всегда, проявит себя?»

– Пусть боги улыбаются при взгляде на нас этой ночью, – пробормотал Люсьен.

Рейес, Люсьен и Мэддокс шли быстрым шагом по запутанной сети коридоров крепости к спальне Мэддокса. Они всегда старались привязать его цепями как можно раньше, потому что это позволяло избежать значительных разрушений. Живот Мэддокса уже болел.

Рейес взял меч – тот самый, с помощью которого Мэддокс много лет назад убил Пандору. Он висел на боку воина, сверкая в свете луны, проникавшем в помещение через окна и будто насмехавшемся над Мэддоксом.

Проходя мимо спальни Люсьена, он нежно провел пальцами по двери, ведь внутри была Эшлин. «Чем она сейчас занимается? – спрашивал себя он. – Что она думает обо мне?»

Они завернули за угол, подходя все ближе и ближе… «Я еще не готов», – захныкал дух. Такое случилось впервые, ибо жажда крови всегда утихомиривала его. Правда, Мэддокс тоже не был готов к тому, чтобы умереть. «Не в этот раз», – думал он.

Когда они шли по ступеням, эхо повторяло звук их шагов, и он казался зловещим боевым кличем.

Мэддокс прошел мимо последнего, самого большого окна, выходившего на склон холма, украшенный заснеженными верхушками деревьев. Он готов был отдать все за возможность пробежаться между этих деревьев, ощутить, как снег колет кожу во время метели, отвести туда Эшлин и заняться с ней любовью прямо на твердой холодной земле, увидеть, как ее тело одевается в лунный свет, делающий ее похожей на лесную нимфу. И никакого насилия. Только страсть.