– Я – последняя боевая модель С12, – гордо ответил «Мечтательный лис». Но он не спешил стрелять. Должно быть, растягивал удовольствие, наслаждался страхом, который слышал в голосах своих жертв. «“Лис” совсем не похож на машину, – подумал Зен. – Он по-человечески жесток».

Но Флекс, который любил все поезда, несмотря на их изъяны, казалось, был рад поболтать с ним.

– Я и тебя могу разрисовать, – сказал он. – Если хочешь.

– Ты что творишь? – прошипел Зен.

– Ну, раз силой вопрос не решился, пытаюсь действовать словами, – объяснил Флекс.

– Он же психопат!

– Ему просто одиноко, – возразил тот.

«Мечтательный лис», похоже, и впрямь задумался над предложением Флекса.

– Однажды какие-то граффитчики пытались написать на мне свои имена, – сказал он. – На Кхараганде, лет сто назад. Я натянул на себя их кожу и ездил так какое-то время, в качестве назидания для остальных.

– Я не буду писать на тебе свое имя, – заверил его Флекс. – Только рисунки. Не слишком много. Ты и так красивый.

– Ты так считаешь? – спросил «Мечтательный лис», и Зен чуть не рассмеялся: есть ли на свете хоть один поезд, который способен устоять перед очарованием Флекса? – Ну-ка поподробнее.

– Надо сперва хорошенько тебя рассмотреть, – сказал Флекс.

– Так подойди и посмотри.

Флекс посмотрел на Нову, и что-то пробежало между ними, от мото к мото, без слов. Потом он подхватил сумку с красками и направился к двери дальнего от «Мечтательного лиса» вагона. Дверь тут же открылась перед ним, и резкий запах гниющих зданий ударил Зену в ноздри, а Флекс вышел наружу, пролез между вагонами и зашагал к черному поезду.

Локомотив и в самом деле был красив особой, мрачной красотой, которой Флекс никогда прежде не видел. Эхо древних войн. Пары двигателей обволакивали его, а две лампы светились красным прямо над его черным носом. Открытые створки оружейных отсеков напоминали крылья.

– Ты не лис, – заключил Флекс. – Ты – дракон.

– О-о-о, – протянул «Мечтательный лис», словно эта идея ему понравилась.

– Я подарю тебе чешую и глаза, – сказал Флекс. – Подарю тебе зубы. Я нарисую на тебе лучшую картину из всех, которые когда-либо рисовали на поездах. Но за это ты позволишь моим друзьям поехать дальше. Так будет честно, правда? Просто пропусти «Дамасскую розу», и я тебя разрисую.

«Мечтательный лис» задумался. Он выдохнул очередное облако пара; его огни отбрасывали шипастые тени. Камеры опустили взгляд на моторика, который стоял перед поездом, широко расставив руки в знак того, что он не хочет причинить вреда.

– Не-а, – наконец ответил «Мечтательный лис».

Флекс увидел, как из огнеметов на носу поезда вырываются языки пламени. Он вскинул руки в порыве защититься, но это не помогло. В огненно-белых потоках огня он развернулся и, спотыкаясь, попытался бежать назад, к «Дамасской розе», но его глаза расплавились, керамические кости ног рассыпались от жара и переломились, словно два свежих прутика. Он упал на рельсы. «Мечтательный лис» аккуратно подъехал к нему – и то, что осталось от Флекса, исчезло под колесами поезда.

В вагоне «Дамасской розы» Зен вопил от ужаса, но его крик утонул в грохоте новых залпов орудий «Лиса», которые снова ожили; снаряды забарабанили по «Розе». Нова потащила Зена за собой на пол вагона, и тут непробиваемое алмазное стекло разлетелось на ледяные осколки, и вращающиеся лезвия засверкали в ярком косом свете оружейных вспышек. Вид горящего заживо Флекса словно впечатался в сетчатку глаз Зена. Эту картину он лицезрел со слезами: человеческая фигура, охваченная огнем. Они с Новой будто слиплись, пытаясь защитить друг друга, и заползли в хрупкое убежище под одним из столов, пока над их головами грохотали залпы.

Голос Новы в его голове сказал:

– Все будет хорошо – думаю, до тех пор, пока…

И тут вокруг не осталось ничего, кроме света.

Какой же он яркий, этот свет. И такой громкий шум – Зен даже не мог понять, жив он или мертв. Наверное, мертв. Как и бедняга Флекс. Но тут он с удивлением понял, что все еще чувствует пол вагона под коленями и Нову в объятиях. В ушах звенело и гремело, но он распознал шум двигателей «Дамасской розы». Он поморгал, чтобы ликвидировать остаточные пятна от вспышки, и осмотрел разбитый вагон. Из кресел торчали острые осколки. Окна были залиты толстым слоем ремонтной пены. Сквозь ее корку он разглядел неясные покачивающиеся очертания высоких зданий, медленно проплывающих мимо. Это были не гнилые фрукты биозданий предыдущего мира, а тонкие башни, сверкающие под зеленым небом.

– «Роза» летела слишком быстро и не успела остановиться, – сказала Нова. – Мы прошли через К-шлюз. Это Дездемор.

– А что случилось с «Мечтательным лисом»?

– Его больше нет, – ответила «Дамасская роза». Она говорила слегка невнятно, словно боксер после удара в челюсть.

– Я влезла в его разум, – объяснила Нова. – Пока Флекс отвлекал его разговорами, я сумела пробиться через брандмауэры. И заставила открыть отсек двигателя.

«Роза» сказала:

– Я отправила последний снаряд прямо в реактор.

– А как же Флекс? – спросил Зен. Все случилось так внезапно: ослепительная вспышка, несущийся вперед черный поезд… Тот пылающий сверток под колесами – это ведь не мог быть Флекс, правда же? Он еще отчасти надеялся, что моторик выжил.

Но Нова покачала головой.

– Флекса тоже больше нет. Моторики бессильны перед огнем. И перед колесами поездов.

– Я пыталась его поймать, – вздохнула «Роза». – Разум Флекса сделал резервную копию себя, когда тот погибал. Я должна была сохранить эту копию, чтобы потом загрузить ее в новое тело, но у меня работали брандмауэры, и к тому времени, как я поняла, что Флекс пытается до меня достучаться… Я успела уловить всего несколько строк кода. Поврежденных, слабых. Бедняга Флекс.

– Бедняга Флекс, – повторил Зен. И только теперь понял, что их план умер вместе с моториком. Поезд двигался очень медленно, огибая пляжи Дездемора, подбираясь к центру города, где стояли самые высокие дома, и гостиница «Конечная» возвышалась над золотыми куполами станционных зданий.

– Придется возвращаться. Нам нужно время подумать. Без Флекса…

Нова покачала головой.

– Ворон уже знает, что мы здесь. Его дроны преследовали нас с того момента, как мы прошли сквозь К-шлюз.

Зен подошел к окну и выглянул наружу через неровное бутылочное стекло: ремонт на скорую руку. Станция приближалась. Дрон, близнец того, что охотился за ним на Амберсае несколько недель назад, не отставал от поезда. Зен представил, как Ворон наблюдает за ним через камеру. И вспомнил, что он сказал на прощание в Разломе: «Если ты хотя бы попытаешься меня выследить…»