Он быстро просмотрел книгу. Синсакер понятия не имел, каков оригинал, но то, что Сильвия Фрейд знает свое дело, не вызывало никаких сомнений. Книга выглядела очень старой. Дойдя до конца, он заметил следы вырванных из книги страниц — настолько тщательно оказалась изготовлена копия. Об этих несохранившихся страницах ему рассказывала Сири Хольм.

— Что вы думаете о листах, которые вырвали отсюда?

Сильвия Фрейд улыбнулась.

— Из копии никто ничего не вырывал. Я только сымитировала следы этих страниц. О Йоханнесовой книге распространяют столько слухов. По большей части их распускают прежние владельцы книги. У них в семье принято рассказывать друг другу всякие истории. Согласно одной из них последние страницы вырвал человек, привезший им книгу, поскольку на этих-то страницах и лежит проклятие. Более правдоподобный слух родился у нас в библиотеке: рассказывают, будто эта книга когда-то принадлежала Брудеру Люсхольму Кнутсону и последние страницы вырвал он. В них он переплел какую-то другую книгу. Очевидно, написанное на них показалось ему бессмыслицей. Или текст на них переписывали не один раз, смывали и писали снова, поэтому записи стало почти невозможно разобрать. Вот Кнутсон и решил пустить их на переплеты. Но он, видимо, и сам верил в проклятие, и с годами эта вера делалась все крепче. Не знаю, что у него в жизни пошло не так, но поговаривают, что это он приезжал на Фосен и отдал книгу, чтобы она вернулась домой и проклятие рассеялось. А ту книгу, переплетом для которой послужили последние страницы Йоханнесовой книги, он вернуть забыл. Некоторые предполагают, что неизвестная книга ушла у него из рук вместе с пятью-шестью другими, проданными одному шляпнику, который в девятнадцатом веке эмигрировал в Америку. Но доподлинно об этих событиях ничего не известно. Никто не знает даже, попадала ли эта книга к Кнутсону.

— Разве не странно, что в истории такой знаменитой книги может быть так много неизвестного?

— И тем не менее сведений о Йоханнесовой книге ничтожно мало.

Но больше всего его удивляло, что о какой-то книге вообще нужно столько всего выяснять.

Синсакер поблагодарил за беседу и закрыл за собой дверь. На пути к лестнице он вдруг вспомнил об одной вещи, вернулся и, не стучась, заглянул в дверь. В руке у реставраторши был мобильный телефон. Когда он вошел, она вздрогнула. Синсакер попросил прощения.

— Я только хотел спросить, как близко вы знаете Йуна Ваттена.

Судя по лицу, от этого вопроса она расслабилась.

— Почти не знаю. Общаюсь с ним, поскольку мне бывают нужны книги из хранилища.

— И он никогда не говорил с вами о своей жизни за пределами работы?

— Не думаю, будто за пределами работы у него вообще была жизнь.

— Не знаете, пропускал ли он работу в последние три недели?

— Я абсолютно уверена: не пропускал, — хотя видела его не каждый день. Я же работаю здесь, в подвале. Об этом вам лучше спросить Хорнемана.

Синсакер снова поблагодарил и подумал, что ему давно следовало бы задать Хорнеману этот последний вопрос. Черт подери эту дырку в голове! Он вышел, но на первый этаж подниматься не стал. Вместо этого устроился под лестницей, так чтобы его никто не видел из коридора. Не прошло и пяти минут, как его догадка подтвердилась: Сильвия Фрейд чуть ли не бегом промчалась по коридору и исчезла на лестнице у него над головой. Он последовал за ней и увидел, как за ней закрылась дверь служебного входа, ведущего на парковку возле Музея Средневековья имени Петера Сума. В окно он наблюдал, как она садится в маленький зеленый «ниссан-микра». Пока она выруливала с парковки, он пробежал насквозь всю библиотеку, поскольку его полицейская машина осталась с другой стороны здания. Сев в автомобиль, он рванулся вперед и успел вовремя свернуть на улицу Эрлинга Скакке, чтобы засечь маленький зеленый «ниссан», исчезающий слева от театра. Он понимал: специализированное транспортное средство, за рулем которого он сидит, плохо подходит для тайной слежки. Впрочем, между ним и Сильвией Фрейд, повернувшей на Принсенс-гата и скрывшейся из виду, оставался как минимум один светофор. Чтобы снова сесть ей на хвост, ему понадобится удача.

На перекрестке, как он и опасался, пришлось остановиться на красный свет, но, даже стоя на светофоре, он продолжал всматриваться туда, где скрылся «ниссан», — никакого зеленого автомобиля он больше не видел. Синсакер тихо выругался. Без толку запрашивать подкрепление. Он опирался только на свою интуицию, которая буквально настаивала на том, что с госпожой Фрейд не все в порядке. Между этим ощущением и утверждением, будто дама как-то связана с убийством, — дистанция огромного размера, поэтому слежка за экспертом-реставратором на основании ее немного странного поведения — причуда, которую Браттберг в сложившейся ситуации вряд ли одобрит, это он очень хорошо понимал. Придется действовать на свой страх и риск.

Без особой надежды на успех он выбрался из потока машин, повернул и поехал по направлению к Конгенс-гата. «Говорят, что даже хорошему следователю необходима капля везения, — значит, обыкновенному вроде меня без удачи вообще не обойтись, и хорошо бы ее оказалось побольше», — думал Синсакер. Встав на следующем светофоре, он продолжал внимательно разглядывать улицу, пока не заметил нужный автомобиль. Тот был припаркован возле отеля «Принсен». Он оставил свою машину на другой стороне Конгенс-гата и направился к отелю пешком.

Среди городских отелей среднего класса «Принсен» считался лучшим. Хороший выбор как для приезжающих по делам, так и для туристов, интересующихся городскими достопримечательностями. Синсакер заходил сюда всего один раз, когда забирал сына со школьного бала: Ларс немного выпил и, чтобы скрыть запах, набил рот мятной жвачкой. Зато на задворках отеля, в подвальчике, располагалось хорошо ему знакомое питейное заведение. Как говорили в народе, «Кегельбар» являлся старейшей в Тронхейме пивной. Названием своим он был обязан столам, на которых играли в своеобразный мини-боулинг. Однако репутация «Кегельбара» как самого злачного места в городе все время оказывалась под угрозой из-за толп хорошо одетых постояльцев отеля, часто наведывающихся в заведение. Синсакеру случалось проводить здесь свободные вечера вместе с Торвальдом. Сейчас, в десять часов утра, «Кегельбар» был закрыт, и Синсакер решил заглянуть в ресторан, называвшийся «Эгон».

В полупустом ресторане замешкавшиеся гости отеля доедали завтрак, а официанты расслабленно прохаживались между столами и наводили чистоту. За самым дальним столиком у окна спиной к двери сидела Сильвия Фрейд и оживленно беседовала о чем-то с пожилым господином. Господин выглядел как академик, в тонком свитере с высоким горлом и твидовом пиджаке. Если б не закон о запрете курения, он наверняка посасывал бы трубку. Лицо в морщинах казалось встревоженным, он явно внимательно слушал, что она ему говорит. Синсакер подошел к ним так близко, как только смог. Реставраторша ни разу не обернулась. Он вытащил из брючного кармана мобильник и держал его у бедра. Подойдя на нужное расстояние, он несколько раз щелкнул их столик. Затем опустил мобильник обратно в карман, развернулся и вышел из ресторана. На улице Синсакер просмотрел снимки и остался доволен: купив себе новый телефон, он не зря потратил деньги. В нем оказалась отличная фотокамера. Лицо незнакомца попало в фокус и получилось четким и резким. Он пока не знал, зачем ему эти фотографии и что означает встреча тех двоих, но интуиция подсказывала: эта информация ему еще пригодится.