Несколько минут мы в оцепенении стояли перед распахнутыми воротами.

Наконец Максим опомнился.

Закрыл ворота, вернулся к нам, не глядя, сказал:

– Идите домой. А то простудитесь.

И вошел первым.

– Сумасшедший дом, – тихонько сказала Элла.

– Кто этот Димка? – спросила я.

Элла тяжело вздохнула.

– Она так своего ребенка называет.

Я приложила руки к щекам. Какой кошмар! Скорей бы он кончился!

– А с чего все началось?

– Не знаю, – ответила Элла безразлично. – Наверное, услышала о смерти Стефана… Ну, и вспомнила свое несчастье.

– Бедная девочка, – прошептала я.

– Да.

Элла посмотрела на меня.

– Что там происходит? – спросила она все с тем же поразительным равнодушием.

– Думаю, что это самоубийство.

– Ты думаешь, или они думают?

– Мы все думаем.

Элла молча кивнула.

– К нам когда заявятся?

– Не знаю. Сказали, закончат, и придут.

Элла взяла меня под руку и повела в дом. Мы вошли в библиотеку и уселись в кресла.

– Где Генриэтта? – спросила я.

– Я ее с утра к маме отправила, – ответила Элла. – Толик только-только назад вернулся, и нате вам! Новая напасть…

Мы замолчали.

– Интересно, кто у тебя погром устроил? – спросила Элла.

Я пожала плечами.

– И что искали?

Я повторила прежний жест.

Элла вздохнула и обхватила ладонями голову. Ее глаза стали мрачными.

– Ничего не понимаю, – сказала она устало. И повторила по слогам:

– Ни-че-го…

Следователь со своей бригадой явился к нам через час.

Труп Стефана увезли в город, причем Элла не сделала ни одной попытки его увидеть. Не знаю, хорошо это или плохо.

В моей комнате эксперты работали недолго.

Мы с Эллой и Максимом сидели в библиотеке и мрачно молчали.

На допрос нас вызывали по одному.

Вернувшись из своего кабинета, где обосновался мальчик Николай Сергеевич, Максим сказала нам вполголоса:

– Я думаю, не стоит упоминать об Аниных… проблемах.

– То есть? – не поняла Элла.

– Аня сказала следователю, что она у нас в гостях. Правда?

Я пристыженно кивнула.

– Как-то неловко обо всем рассказывать, – пояснила я свою неразговорчивость.

– Вот именно, – поддержал Максим. – К делу это отношения не имеет. Поэтому предлагаю всем держаться той же версии. Аня у нас в гостях.

– Согласна, – сказала Элла.

– Спасибо, – ответила я.

Максим кивнул.

Дежурная бригада отбыла через два часа, забрав с собой только шприц, наполненный неизвестным составом.

Перед отъездом следователь завернул к Вике, но о чем он с ней говорил, не знаю.

Этой ночью мне приснился плохой сон.

Вообще-то, этот сон был моим постоянным дежурным кошмаром. Но в последнее время он вроде бы забыл дорогу к моей кровати.

А в эту ночь – вспомнил.

Мне снилось пустое пространство. Здесь никогда не росли деревья, никогда не пели птицы, никогда не жили животные.

Здесь до самого горизонта простиралась унылая болотистая равнина с одинокими каменными обелисками, похожими на надгробья.

Я брела по этой пустоши и что-то искала.

Что?

Не помню… Что-то очень важное.

Горячий ветер, летевший из раскаленной пустыни, обжигал мне щеки. И это было единственное движение на много километром вокруг.

– Дима! – закричала я.

Тишина.

– Дима!

Нет ответа.

Я присела на камень, вросший в землю. Идти дальше просто не было сил.

– Где же ты? – спросила я вслух и тихо заплакала.

– Я здесь, – прошелестело над ухом.

– Где?!

Я вскочила с камня и начала озираться кругом.

Тишина. Безлюдье.

– Здесь, – снова шепнул мне на ухо знакомый голос.

– Где ты?! – закричала я пронзительно.

Чья-то рука взяла меня за плечо и сильно встряхнула. Я подскочила на постели и открыла глаза.

Рядом стояла Элла. Смотрела на меня тревожным взглядом и трясла за плечо.

– Аня!

– Я проснулась, – проинформировала я.

Сильно растерла лицо и спросила:

– Что ты здесь делаешь?

– Ты кричала во сне, – объяснила Элла.

– Громко?

– Громко.

– Плохо дело, – пробормотала я.

– Звала какого-то Диму, спрашивала, где он…

– Мне приснился плохой сон.

– Я догадалась.

Элла положила руку на мой лоб.

– Нет, температуры нет.

Я засмеялась.

– А ты думала? – ощетинилась Элла. – Это Женька тебя завела! После того, что вчера случилось, у кого хочешь, шок наступит!

– Нет у меня шока, – ответила я спокойно. – Просто немного перенервничала.

– Вот именно!

Элла взяла с тумбочки пару таблеток, подала мне стакан воды.

– Пей.

– Это что? – спросила я подозрительно.

– Мышьяк! – припугнула приятельница шепотом. Усмехнулась и объяснила:

– Обыкновенное успокоительное. Я его пью каждый день.

– Помогает? – осведомилась я, бросая таблетки в рот.

– Не-а…

– А зачем тогда…

– Психологическая помощь, – объяснила Элла. – Помнишь, как у Довлатова: «С утра выпил, – день свободен!». Так и здесь. Выпил успокоительное – и свободен!

Я снова тихо рассмеялась.

Элла присела на край моей постели.

– Что слышно о Жене? – спросила я.

– Да ничего хорошего, – ответила Элла безрадостно. – У нее глубокий шок. Оставили в больнице. Что будет дальше – никто не знает.

Я вздохнула.

– Что происходит? Не понимаю, – продолжала Элла.

– Нарыв прорвался, – ответила я.

– Что? – удивилась Элла.