«Не хочу, чтобы девочке было плохо», – подумал Вели-Матти и закатал рукав.

– Умничка, хороший мальчик.

Вели-Матти замешкался, сердце стучало так, что шумело в голове. Затем он вонзил иглу в руку и закрыл глаза: напряжение спало, сердце начало биться ровно, в душе наступил покой. Тело обмякло. Ему вдруг захотелось спать, положить голову на стол и просто уснуть. В глазах поплыло, темная фигура в дверях сжалась в точку – будь что будет.

Вели-Матти навалился грудью на стол и увидел, что мутная точка начала приближаться, как при замедленной съемке, и вновь стала фигурой. Она прислонила ружье к классной доске, зашла ему за спину, завела его руки назад и защелкнула на мягких запястьях наручники. Вели-Матти понимал всю серьезность происходящего, но ему хотелось смеяться. Вот прекрасная возможность двинуть фигуре в зубы, пнуть по ружью, чтобы оно отлетело и убежать, но Вели-Матти не мог и пальцем пошевелить.

Фигура уселась за парту – на место Хенрика – и начала молча ждать. Через некоторое время Вели-Матти начал приходить в себя: предметы в кабинете снова обрели очертания, а конечности – чувствительность. Фигура поднялась и осмотрела из окна парковку, затем подняла Вели-Матти со стула, вытолкала из класса, заставила усесться на переднее сиденье красного автомобиля и повезла в неизвестном направлении.

Старший констебль Ронкайнен ехал на работу, как делал каждый день. Семь километров на велосипеде, затем заступить на службу и начать принимать звонки нуждающихся в помощи полиции и переадресовывать их для дальнейших мероприятий. Ронкайнен ждал тихого начала дежурства, безмятежных мгновений с чашкой кофе, потому что наступил вторник, а по полицейской статистике ночь с понедельника на вторник – самая спокойная.

Но сейчас телефон затрезвонил, едва он успел сесть за пульт дежурного.

– Мой супруг не вернулся домой, – произнес женский голос в ухо Ронкайнена.

– Сообщите, пожалуйста, ваше имя и опишите подробно все случившееся, – попросил констебль и глянул на остывающее содержимое кофейной чашки.

– Меня зовут Каарина Хельмерсон. Я звоню из Салойнена. Мой муж вчера пошел на пробежку и не вернулся.

Констебль Ронкайнен приободрился.

– Вы сказали «на пробежку»?

– Именно.

– Куда?

– Не знаю.

– Секунду, соединю вас напрямую с одним из наших следователей, – сказал он после полусекундной паузы.

– Хорошо, – ответила женщина.

– Следователь Фекете Анна слушает.

Это одна из финских манер, которую Анна никак не могла для себя усвоить: сначала называют имя, затем фамилию. Венгры поступают с точностью до наоборот.

– Меня зовут Каарина Хельмерсон, доброе утро!

– Доброе!

– Мой муж не вернулся домой. Вчера он пошел на пробежку и с концами. Он ничего не сообщил и не отвечает на телефон. Я в панике. В газетах пишут… – голос женщины дрогнул, она почти плакала.

– Куда отправился ваш муж? – спросила Анна.

– Я не совсем уверена. Раньше он бегал в Селькямяки, но после тех случаев, насколько я понимаю, перестал и начал бегать поблизости.

Анна почувствовала волнение: Рийкка жила в Салойнене, а погибла в Селькямяки.

– Иногда он бегал в Вайниккала и Рийтахарью, но после этих… убийств, туда ни ногой.

– Скажите, что-нибудь подобное с ним раньше случалось? Случалось ли ему отсутствовать день или два?

Женщина разрыдалась:

– Нет, никогда.

– Мы поступим так: я высылаю патруль, чтобы проверили беговые дорожки, о которых вы говорили, хорошо? Я перезвоню вам, как только появится информация. Будьте на телефоне.

– Хорошо, – ответила Каарина.

Анна бросилась в коридор. На какую-то долю секунды она задержалась у дверей кабинета Эско, решила пойти к Сари или еще лучше к Вирккунену, но передумала, взяла себя в руки, грохнула кулаком в дверь Эско и позвала его громко по имени. Эско открыл дверь.

– Опять случилось, – сказала Анна, – точнее, есть подозрения.

– Твою же мать, – сказал Эско и посмотрел на Анну с презрительным видом. От него разило перегаром и чесноком, а еще попыткой скрыть это все сосательной карамелью. Анну так и передернуло.

– Бегун, мужчина, не вернулся домой. Его супруга утверждает, что в последнее время тот бегает только поблизости, хотя раньше бегал в Селькямяки, Рийтахарью и Вайниккала. Надо отправить туда патрульную машину, чтобы проверили все три объекта. А тебе вообще-то стоит почистить зубы и умыться.

– В этом возрасте уже не поможет, – ответил Эско.

Анна направила патрульные машины с целью проведения проверки, сообщила Вирккунену о случившемся и перезвонила Каарине Хельмерсон. Она положила телефон на колонку, Эско слушал рядом.

– Добрый день, констебль убойного отдела Фекете. Патрули отправлены, они сообщат мне, как только появится какая-то ясность.

– Хорошо, спасибо.

– Может случиться, что ничего особенного не произошло. Люди исчезают, а потом появляются. В конце концов, это довольно обычное дело, касается и тех, с кем раньше ничего подобного не случалось.

Анна задумалась о том, правда ли это: просто такое обычно говорят обеспокоенным родственникам.

– Вели-Матти уже сообщил бы, по идее, он должен быть уже на работе. Он никогда не прогуливал, если только по болезни.

– Вы справлялись на работе?

– Оттуда только что звонили. Ученики удивились, что учитель не пришел на урок.

– Значит, ваш муж – учитель?

Ее голос дрогнул:

– Да, в младшей школе Салойнена, в 6-м «Б» классе в восемь утра должен был начаться урок истории.

– Почему вы не позвонили раньше? Еще вчера вечером? Вряд ли ваш муж имеет привычку бегать ночь напропалую. Во сколько он ушел?

«Опять слишком много вопросов за раз, – отругала себя Анна, – и зачем она всегда торопится? Обвинительный тон вопросов тоже неуместен».

– Я не была ночью дома. Уехала вчера в половине седьмого вечера, и тогда Вели-Матти сказал, что собирается еще пойти на пробежку.

– Куда вы поехали?

– К своей маме в город. Я частенько у нее ночую, ей восемьдесят один год, думаю, ей уже недолго осталось, я хочу ее поддержать. Только что вернулась домой.

– Вы сами работаете?

– Директором лицея в Салойнене, но сейчас взяла годовой отпуск за свой счет, чтобы ухаживать за мамой.

– То есть вы вернулись утром домой и заметили, что муж ушел на пробежку, но не вернулся домой?

– Да. Сначала я увидела машину во дворе и подумала, что он еще не ушел, потому что почти всегда ездит на работу на автомобиле. Но дом был пуст, а скоро я поняла, что он был пуст со вчерашнего вечера.