– Вам не нужно начинать высказывать мне соболезнования и всякие подобные пошлости. Я все уже знаю. Мой муж умер, я чувствую это внутри себя, чувствую с тех самых пор, как утром пришла домой. После двадцати семи лет совместной жизни такое просто знаешь сразу, – сказала Каарина Хельмерсон обыденным голосом.

Анна кивнула и достала фотоаппарат.

– У меня здесь несколько кадров. Предупреждаю, они ужасны, но мы должны удостовериться в том, что на них изображен ваш муж.

Женщина взяла фотоаппарат, без каких-либо эмоций пролистала снимки и отдала его обратно. По ее щекам текли слезы.

– Боже мой, – только и сказала она.

Полицейские ждали. Каарина закрыла глаза, ее тело вздрагивало. Она учащенно дышала. Анна приготовилась идти за пакетом первой помощи. Затем Каарина несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, открыла глаза и совершенно спокойным голосом произнесла:

– Это Вели-Матти. Однако проходите, пожалуйста. Предполагаю, что вы хотите опросить меня. Или даже допросить. Я уже сварила нам кофе, или вы хотите чаю?

Они прошли в стильную белую кухню, где их окатила волна свежесваренного кофе. Ни одной лишней детали, опрятно, как со страницы журнала про дизайн помещений. На столе возвышалась массивная кофемашина.

– У вас есть дети? – поинтересовалась Анна.

– Нет. Мы хотели поначалу, давно это было.

– Как это повлияло на ваш союз? – спросила Анна, удивившись своему вопросу.

– Не вижу взаимосвязи, – ответила Каарина.

– Я тоже, только мы должны спрашивать, – мягко пояснила Анна. – О самом разном.

– Хорошо. У нас возник даже кризис, но, как я уже сказала, с тех пор прошло лет двадцать. Мы тогда чуть было не развелись, но потом понемногу свыклись с положением дел, признав, что благодаря работе у нас есть возможность делиться той любовью, которую мы хотели дарить своим детям, с другими детьми. Это облегчило и дало толчок карьере обоих. Наблюдая за тем, как наши приятели устают со своими детьми, мы научились благодарить свою бездетность. Нам не пришлось жертвовать своими увлечениями, путешествиями, ничем вообще, хотя ни о чем таком нельзя говорить вслух, во всяком случае, при них.

Каарина сухо усмехнулась и тяжело вздохнула. Анна удивилась ее спокойствию.

– Вы знали Рийкку Раутио? – спросил Эско.

Каарина внимательно на него посмотрела и быстро ответила:

– Кошмарный случай. Мы были шокированы случившимся, она была очень хорошей девушкой. Рийкка весной выпустилась из нашего лицея. Я знаю ее родителей, правда, лично не знакома. Здесь многие знают друг друга по имени, а мы, учителя, знаем все семьи с детьми.

– Ваш муж учил Рийкку?

– Не помню, тогда он сказал бы об этом, когда Рийкка умерла.

– Он не говорил?

– Нет, хотя мы много обсуждали тот случай.

– А что вы преподавали?

– Родную речь.

– В течение всего курса обучения в лицее?

– Да.

– А что насчет Вирве Сарлин и Йере Коски?

– Вирве была в том же классе. Йере я не учила, но знаю и его тоже.

Анна подумала, что здесь начинает вырисовываться какая-то взаимосвязь: два убийства в одном месте, две жертвы знают друг друга, родились в одном месте, где все друг друга знают так или иначе.

– Знаете ли вы Вилле Поллари из Асемакюля?

– Кто он?

– Жертва номер два.

– Я его не знаю.

– Посмотрите, пожалуйста, на этот снимок. Вдруг вы могли видеть его.

Каарина взяла фотографию и долго смотрела на Вилле живого и улыбающегося.

– Не думаю, что встречала его раньше. Как его имя?

– Вилле Поллари.

– А где он работал?

– Инженером на «Нокиа» в городе.

Каарина задумалась на секунду, а потом уверенно сказала:

– Я никогда не слышала этого имени и никогда не встречала этого человека.

– А ваш муж?

– Не знаю. У каждого из нас, помимо общих друзей, есть и личные, но их мы знаем поименно. Мой муж никогда не упоминал этого имени. Он тоже был бегуном?

– Да, точнее, увлекался спортивным ориентированием.

– Вели-Матти всегда бегал в одиночку. Это служило для него способом разгрузить голову после рабочего дня. Вряд ли он знал этого Поллари, хотя уверенности у меня нет.

Каарина опустила фотографию на кухонный стол, ее наигранное спокойствие начало трескаться.

– Что здесь происходит? Что за сумасшедший здесь ходит? Почему бездействует полиция? – Каарина расплакалась и ушла из кухни.

Анна и Эско молча сидели с кофе. Анна думала о бесконечных днях и вечерах, когда они работали не покладая рук, пытаясь вычислить убийцу, и все впустую. Они сделали все, но опять новая жертва. Ей хотелось броситься на пол и начать биться в истерике, чтобы излить боль и усталость, хотелось бросить все как есть.

Каарина высморкалась и вернулась обратно. Она встала около раковины и спросила, хотят ли полицейские еще кофе. Те отказались.

– Мы вынуждены будем задать вам еще много вопросов. Вы понимаете, что это поможет нам найти убийцу?

– Конечно, спрашивайте, чего пожелаете. Я выдержу.

– Значит, прошлую ночь вы провели с вашей мамой, а где вы были вечером 21 августа и вечером 14 сентября?

– Этого я не помню, а зачем вам?

– Неужели вы хотите, чтобы мы не задавали этого вопроса потенциальному убийце? – спросила Анна.

Женщина, не моргая, посмотрела на Анну и усмехнулась:

– Нет, конечно. Прошу прощения за свою глупость, но я действительно не помню, где я была тогда. Вероятно, дома или у мамы. Может, на памп-аэробике, на йоге, на скачках или в кино. У меня много увлечений, надо справиться по календарю.

– Вы не могли бы сделать это прямо сейчас?

У Каарины между глаз легла едва заметная морщинка раздражения.

– А разве у меня есть варианты, – сказала она и вышла. Скоро она вернулась, листая календарь. – Какие это были дни?

– 21 августа и 14 сентября, – повторила Анна.

– Итак, посмотрим. Двадцать первого августа у меня в семь часов была памп-аэробика, затем в восемь йога. Я хожу в центр «Бодифитнес» на улице Сувантокату, это неподалеку от дома моей матери. Тогда я ночую у нее, вот картинка полумесяца говорит об этом, – сказала Каарина, показывая на полумесяц внизу столбика, нарисованный простым карандашом.

Анна заметила, что полумесяц повторяется часто.

– Так, и второй. Ах да, могла бы и запомнить, наша осенняя конференция директоров по навыкам управления. Целый день лекций и воркшопов, а вечером – праздничный фуршет. Мне хотелось принять участие во всем, чтобы не упустить чего-нибудь существенного. Да, туда пришли пара коллег, которых я встречаю довольно редко. И тогда я тоже ночевала у мамы. Я практически всегда так и поступаю: объединяю дела в городе и уход за мамой. Я иду к ней, мы кушаем, я мою посуду или прибираюсь, хожу на тренировку и возвращаюсь обратно, чтобы покупать ее и дать лекарства на ночь. Мама лучше спит, когда я у нее. А утром всегда приятнее сразу снять памперсы, не дожидаясь медсестры. А ее иногда приходится ждать.