Был у него электронный блокнот с обложкой под тёмно-коричневую кожу. Из тех стилизованных под старину вещиц. Несколько страниц и стилос, которым можно было делать всякие записи, будто ручкой по бумаге. Потом выводить на страницы любую прошлую надпись и читать.

Этот блокнот был у Данилы всегда, Васька даже спрашивала — что это? Он сказал — подарок, ношу с собой, привык. Васька тогда ещё подумала, что подарок довольно дорого выглядит. По сути, это была единственная дорогая вещь у Данилы, даже его экран был в несколько раз дешевле. Но это было не её дело и конечно, расспрашивать, отчего так, она не стала.

Васька отмотала на видео две последние минуты и запустила заново. Вот его рука, которую он вытащил из-под ящика, оттолкнув его локтем. А вот он достал блокнот и неуклюже взял пальцами, открыл… Да, это он.

А теперь нужно понять, где блокнот. Васька вскочила и стала ходить вокруг стола. Это помогало думать.

Не так давно Данила при ней одевался. Форменные штаны для полётов, очень удобные, с карманами, на завязках. В них блокнота точно не было, дорогую сердцу вещь не станешь хранить в таком неподходящем месте. Футболка без карманов. А вместо форменной куртки — рубашка. В общем, при нём блокнота не было. Да и зачем носить его везде с собой, если ты на собственном корабле, верно? Гораздо проще и надёжней положить его в какое-нибудь удобное место, где ценная вещь будет находиться в безопасности, а когда тебе захочется, ты можешь просто её доставать и любоваться ею.

Но почему на видео блокнот был у него в кармане?

Ответ тот же — месяц одиночества. Возможно, Даниле нужно было хранить при себе что-то ценное, напоминающее о чём-то важном.

Да, а когда он украл Ваську, то ни разу с блокнотом не появлялся. Спрятал.

Васька вскочила и принялась шарить в ящиках стола. На самом столе ничего не было, только несколько листов бумаги, исписанных цифрами, салфетки и две кружки — одна пустая, из-под кофе, вторая с водой.

В ящиках хранилось много всякого хлама. И папки, и какие-то пластиковые декларации — стандартные и даже с красной полосой, для территорий с ограниченными разрешениями полётов. Медикаменты — обычные таблетки, бинты и пластыри. Пластиковые коробки с леденцами и орешками. Ручки, фломастеры и цветные карандаши. Зачем? Васька понятия не имела, она никогда прежде не видела, чтобы Данила держал в руке фломастер или карандаш.

Ну ладно. Дальше шли ящики, набитые всякими бумажными и пластиковыми формами — отчёты, запросы, прошения, даже «Признание о содеянном». Вопрос, зачем это ему в бумаге, когда давно уже вся бюрократия перекочевала в сеть. Ладно, не сейчас.

Потом ящики со всякими мелочами — проводами, зарядками, разъёмами, батарейками и коробочки с канцелярскими принадлежностями.

И совсем уж непонятные вещи — куски то ли пластилина, то ли какой-то замазки. Цветные, расфасованные в целлофан.

Васька проверила последний ящик и встала. Нет, тут нет блокнота.

А если… Ну конечно! Личные вещи он не стал бы держать в пункте управления, где бывают другие люди. Она сейчас не про себя, просто на видео было много моментов, когда на корабле находились другие люди — соратники или пассажиры, неважно, но они все ходили, где хотели.

Вещь, которая дорога тебе, ты не станешь держать там, где её может найти каждый любопытный, который сунул нос куда не просят.

Ты станешь держать её в своей комнате, куда никто без разрешения не полезет.

Васька развернулась к двери так стремительно, что побелело в глазах. Она остановилась, держась рукой за стол и переждала головокружение. Надо быть внимательнее, ей уже не так просто как прежде скакать по коридору. Теперь её сердце работает за двоих, стоит об этом помнить.

Передохнув, Васька пошла в каюту Данилы. Её бы остановила закрытая дверь, но нет — дверь никто не запирал. И правда, зачем? Он же сам приволок Ваську на корабль не абы куда, а именно в свою каюту.

Васька зашла, нетерпеливо осмотрелась. Данила не особо придерживался порядка: кровать не застелена, вещи на полу, пыль на поверхностях. Но чего уж там, Васька тоже не особо его придерживалась. Нужно, кстати, как-то уже учиться придерживаться, слуг тут нет и не будет.

Так… конечно, прикроватные тумбочки! Правда здесь вместо тумбочек были настенные блоки хранения, но это почти одно и то же.

Васька подошла к тому блоку, что со стороны кровати, где обычно спал Данила и открыла ящик.

Единственное, что там лежало — блокнот в коричневой коже. Тот самый.

Неужели так просто? Васька осторожно вынула блокнот. Этой вещью Данила дорожит, без сомнения. Но почему? Кожа настолько хорошая, что даже скрипит, когда проводишь по ней пальцем. И пахнет.

Васька раскрыла блокнот. Внутри всё стандартно. Странички включились и потребовали отпечаток пальцев, чтобы открыть доступ к записям. Конечно, Васьки отпечаток им не подошёл.

Постой-ка! Но ведь он что-то доставал? Или нет? Не просто смотрел на страницы, он… что-то вытаскивал?

Васька пролистала все странички, благо, их было всего несколько штук. За обложкой последней она нашла фотографию.

Пальцы дрожали, когда она вынимала фотографию и, держа обеими руками, рассматривала. Плотный пластик, противоударный, с тонкой защитой от повреждений. Такие фотографии делают на века.

Изображение было двойным, состояло двух картинок. С верхней улыбалась Васька. Широко, солнечно и счастливо. Она даже сама не подозревала, что умеет так счастливо улыбаться! И что она была такая красивая… Данила снимал, больше некому. Днём, на улице — солнце такое яркое, что Васька жмурится и морщинки вокруг глаз.

А вот внизу… Васька глубоко вздохнула. Внизу было двое — мальчишка лет десяти и женщина. Эту женщину она так хорошо помнила! Она втайне мечтала, что та однажды вернётся, что вдруг окажется, будто она Васькина настоящая мама — и она всегда будет рядом. Заберёт её у отца. Будет любить Ваську, баловать и обнимать. Так же, как обнимает этого мальчишку. Данила был довольно смешным в детстве — взъерошенный, словно воробей и такой же непоседливый, видно было, что он мечтает вскочить и убежать по своим делам, а не фотографироваться с матерью. Внешне они были совершенно непохожи, видимо, Данила пошёл в отца. Но что-то в свободных позах, во взгляде, в выражении лиц, которые словно лучились уверенностью в том, что мир прекрасен и справедлив, что правда всегда побеждает — это в них было общим.

Васька так и вернулась в пункт управления, с карточкой в руках, не в силах вернуть её на место.

Какая между всеми этими событиями связь? Разве придётся много думать? Отец наверняка как-то обидел эту женщину, может, обворовал. Скорее всего. Он всегда так делал. Возможно, он с ней встречался только для того, чтобы обобрать, ведь она ничуть не была похожа на его обычных подружек. В те несколько встреч она обращалась с Василисой очень ласково. По-настоящему, а не приторно, как остальные отцовские содержанки. Это ведь всегда чувствуешь.