На миг Зои показалось, что Кира не остановится. Просто возьмёт сейчас и влетит туда, в эту черноту — и будь что будет.

На миг Зои захотелось того же.

Кира тут же затормозила. Посмотрела на Зои уставшими глазами, в которых горел тёмный мрачный огонь.

— Если хочешь, слезь. — Сказала она одними губами. Предупреждение прозвучало как-то блекло, так как было никому не нужно. Словами сорвавшиеся тормоза не остановить.

Зои показала головой и ещё крепче сжала поручень. Хватит. Хватит с них!

Кира врубила скорость, но пока не отпускала тормоз. Мотор гудел и завывал так, что можно было оглохнуть.

— Я так устала от этого всего! — Вдруг завопила Кира, тряся руль. Зои истошно расхохоталась. Подумала, что они ведут себя как две истерички. И это здорово!

А потом транспортёр ринулся вперёд, прямо в пелену. Зои с трудом заставила себя не жмуриться и встретить этот вызов с открытыми глазами и с высоко поднятой головой.

Через мгновение транспортёр вместе с седоками пропал в тёмном мареве.

На полянке вокруг пелены стало тихо-тихо.

Прошёл час, два… сутки… но обратно никто не вышел.

— Лука!

— А? — Лука хмуро посмотрел в тарелку. Только-только приготовил себе какую-то бурду, и то не дают спокойно поесть.

— Гавриш! Гавриш очнулся. — Суслик стоял рядом и его конкретно потряхивало. Полы белого халата, куда он сунул руки, ходили ходуном.

— Да? Пошли.

Лука тут же забыл про еду и направился в медпункт. Там царил полумрак, специально, чтобы не нервировать ярким светом больного в отключке. Суслик зашёл внутрь вслед за Лукой и закрыл дверь перед носами всех любопытных, которые набрались по пути.

Слухи в этом проклятом бункере разлетались мгновенно!

Лука прошёл вперёд.

На кушетке в углу сидел Гавриш. Его глаза были открыты, взгляд — пустой, мутный, направлен в никуда.

— Как это произошло? Отчего? — Спросил Лука. Он подошёл к Гавришу, наклонился к нему. Тот не отреагировал.

— Не знаю. Просто я тут сидел в компе, оглянулся — а он лежит, а через секунду взял и сел. Бесшумно, незаметно — просто взял, открыл глаза и сел. Я даже не сразу поверил, щипал себя три раза. — Суслик показал на свою ногу, будто именно этот факт во всём рассказе самое важное. — На вопросы не реагирует. На прикосновения тоже. Я и его щипнул — никакой реакции. А я щиплюсь будь здоров как!

— Ну-ну, давай без рекламы своих услуг. Дальше.

— Я даже посветил ему фонариком в глаза — бесполезно. Зрачок не реагирует. Я такого и не помню… Ну, я сразу за тобой.

— Молодец.

Лука осторожно сел на край кушетки, легко потрепал Гавриша за плечо. Тот сильно похудел за последнее время, так всегда бывает при внутривенном питании.

— Гавриш. Ты слышишь? Ты в порядке? Скажи что-нибудь.

Но тот молчал. Лука немного потряс его, но не слишком сильно. Потом оставил в покое, только сидел рядом и шёпотом переговаривался с Сусликом, обсуждая варианты, что делать дальше.

Через некоторое время Гавриш вдруг судорожно вздохнул, затрясся мелкой дрожью и прохрипел:

— Они здесь!

— Кто они? Кто? — Тут же подлетел Лука. — Ты о ком?

— Они… везде. Не уходили.

— Ты о ком, Гавриш? — Лука сжал его руку. — О ком ты говоришь?

— Там. Там!

И Гавриш снова обмяк, закрыл глаза и свалился обратно на кушетку, как большая неуклюжая кукла.

— Бред, — подсказал Суслик. — Он просто бредит.

Но Лука смотрел уже не на Гавриша, а в стену, которую тот сверлил взглядом чуть раньше, ровно перед тем, как отрубился.

На стене таяли небольшие радужные пятна — разводы. Как круги на воде.

И они имели форму человека.