Я утвердительно кивнула, не желая разговором перебить мелькнувшее воспоминание.

– Вода нужна всем живым организмам, – продолжил рассуждать Дэв. – В этом нет ничего удивительного.

С трудом возвращаясь к реальности, я продолжала наблюдать за Владом. Выражение его лица менялось, пока он присматривался к лошадям. Губы его беззвучно шевелились, и животные отвечали ему тихим ржанием.

– Вода – главный источник жизни, так говорил мой отец, – вслух произнесла я. – Мне кажется, наши любимцы тоже умели общаться молча, как Влад с лошадьми.

Дэв обнял меня за плечи, и я непроизвольно дернулась. Потом обмякла и прислонилась спиной к его груди.

– Прости, – прошептал он мне на ухо, – не хотел бередить старые раны.

Я улыбнулась собственным мыслям и возразила:

– Это счастливые воспоминания, они дарят мне радость.

– Вот и славно! – объявил Дэв и отстранился. – Тогда хватай Ромашку и выводи ее из стойла. У нас не так много времени, чтобы тратить его на грусть и тоску по прошлому.

Ромашка легко подпустила меня к себе, не сопротивлялась, когда я взгромоздилась к ней на спину. От нее приятно пахло свежими опилками и свободой.

Дэв оказался прав: ощущать под собой живое существо, чувствовать себя с ним единым целым – это нечто иное. Почти таинство. Ни одному современному бездушному крейсеру не удастся доставить мне столько радости.

– Зачем ты прижалась к ней так плотно? – рассмеялся Дэв, наблюдая за мной. – На лошади нужно сидеть, а не лежать. Выпрями плечи, разверни спину… вот так, умница.

Следуя советам Дэва, я сумела-таки усесться правильно. Взяла в руки поводья.

– Мне страшно ранить нежный рот Ромашки этими штуками, – призналась и погладила светлую гриву лошадки. – Разве нельзя придумать иной способ управлять ею?

– Увы, – Дэв развел руками, – мы все еще пользуемся дедовскими способами.

– Это неправильно, – нахмурилась я. – А еще мне очень неудобно в таком сиденье, можно его снять?

Дэв посмотрел на меня задумчиво и почесал затылок.

– Вообще возможно, но довольно опасно. Не каждый опытный наездник способен управлять лошадью без седла. Уверена, что хочешь?

– Да, – твердо сообщила я.

Спрыгнула с Ромашки и вместе с Дэвом стащила с нее подпругу. Провела ладонью по вспотевшей спине и довольно улыбнулась.

– Так будет лучше нам обеим.

Сидеть стало удобнее, а еще мне показался, будто без дополнительного барьера между мной и Ромашкой наладилась эмоциональная связь. Я поворачивала голову, и лошадка покорно шла в указанном направлении. Ее поступь становилась все уверенней, и вскоре она перешла на галоп. Это было так удивительно, так потрясающе. Я чувствовала себя на седьмом небе от восторга. Вскоре отбросила ненужные поводья и вцепилась в гриву своей подружки.

Вместе мы неслись по дворцовому парку, как одна сверхскоростная комета. И только памятуя об обязанностях телохранителя, я попросила Ромашку притормозить и дождаться Дэва.

– Ты прирожденная наездница! – похвалил меня хозяин. – Никогда прежде не видел, чтобы так управляли лошадью. Как у тебя это получается?

– Не знаю, – честно призналась я. – Ромашка будто знает, куда я хочу направиться, и делает все сама. Она меня чувствует.

Вынужденная остановка заставила нетерпеливого Буцефала приплясывать на месте и недовольно фыркать.

– Похоже, твоему коняге не терпится порезвиться всласть, – заметила я.

Буцефал громко заржал, соглашаясь с моими словами.

– И я предоставлю ему такую возможность! – объявил Дэв и пришпорил коня пятками. – Вон до тех холмов, наперегонки.

И мы вновь помчались вперед. Ромашка скакала быстро, но при этом не забывала о седоке. Я плотно обхватила ее спину ногами, держа равновесие и сохраняя баланс.

Буцефал прискакал в назначенное место первым. Дэв спрыгнул с него и помог мне спуститься с Ромашки.

– Ну как, ничего не болит? – уточнил он и многозначительно покосился на мой зад.

– Совсем немного, – призналась я и потерла злополучный участок тела. – Но это ничто по сравнению с полученным удовольствием.

– Это верно, – согласился Дэв. – Для первого дня в седле ты держишься молодцом. Я видел парней, которые не могли по нескольку дней ходить после первой попытки.

Надо же, я и не думала, что это так приятно – когда тебя хвалят. Медведь и другие учителя неохотно раздавали комплименты, зато не скупились на подзатыльники. Оно и понятно: не всем «птенцам» достанется такой щедрый и внимательный хозяин.

– Спасибо тебе за то, что ты мены выкупил, – не удержалась я от реплики.

И отошла подальше, на случай, если моим рукам снова захочется своевольничать.

Дэв развернулся и подошел к Буцефалу. Коснулся его темной гривы. Обернулся ко мне и посмотрел печально и искренне.

– Тебе спасибо… у меня никогда не было друзей, кроме него, – он кивнул на любимца. – Настоящих, которым я мог бы доверять. Как тебе…

Я нерешительно покусала губу и все же спросила:

– Ты мне доверяешь?

– Полностью, – признался Дэв. – Быть эмпатом тяжело, особенно для сына Императора. Я предпочел бы лишиться дара, чтобы не испытывать лишних разочарований. Слишком много фальши вокруг… Весь мой мир, он будто закован в броню недоверия и лжи.

– Твой отец любит тебя, – попыталась поддержать я.

Дэв смущенно потупил взгляд и согласился:

– Это так, но мы никогда не остаемся с ним наедине. И постоянное присутствие рядом с Императором сильного эмпата не дает мне насладиться отцовским вниманием, – он тряхнул головой, точно выбрасывая из нее дурные мысли, и улыбнулся: – Пойдем, у нас не так много времени.

Мы расседлали Буцефала и позволили ему и Ромашке немного попастись и отдохнуть. Теплое земное солнце приятно припекало, а легкий ветерок не давал взопреть. На ясном голубом небе паслись барашки-облака, а в сочной густой траве скакали кузнечики.

– Ты прав, – обратилась я к Дэву, – за пределами дворца дышится легче. И лошади – они прекрасны!

Он присел на прогретый зноем валун, сорвал травинку и стал увлеченно жевать ее кончик. В тот момент цесаревич походил на обычного парня, казался близким… почти родным.

Словно почувствовав мой пристальный взгляд, он обернулся и прищурился от яркого света.

– Я тут подумал: ты так хорошо держишься на лошади. Не потому ли, что в детстве уже ездила верхом? – неожиданно спросил он. – На тех самых легендарных животных Погонщиков.

Я печально покачала головой и сникла.

– Не думаю, что такое возможно. Из тех обрывков воспоминаний, что у меня сохранились, складывается совсем другой образ любимцев. Они были не такими резвыми, как лошади. Скорее, ленивыми и неповоротливыми.