Он пошел вдоль полок, рассеянно разглядывая корешки собранных в магазине книг и думая, что, конечно же, Переплет — это не Бидон. У Переплета все предельно рационально, все логично и разумно, все продумано, а потому уже на пятой минуте даже самый случайный покупатель найдет здесь именно то, что ищет. Если он вообще что-то ищет. У Бидона же было иначе, но и в его хаотичном мире, несомненно, была своя прелесть — разыскивая нужную книгу, можно было захватить и пять ненужных, но оттого не менее интересных. Взять того же Петрония, купленного у Бидона в последнюю их встречу… Тут Регаме хлопнул себя по лбу — ведь накануне он брал с собой Петрония, чтобы показать его Стоуну, но совершенно забыл о книге, и с тех пор она лежала у него в портфеле. Так вот, у Переплета он никогда бы не купил ее за бесценок, а у Бидона — запросто. Тут Регаме огорчился, что все у него свелось к меркантильным рассуждениям. А ведь главная прелесть Бидона была в том, что в нем так необычно и так ярко реализовался божественный творческий замысел. Бидон был уникален. Без него, конечно, мир стал беднее и потускнел.

Регаме поднялся на второй, еще не полностью заполненный книгами этаж магазина. Тут было пусто и тихо. Удивительно тихо для вечно шумной в это время Петровки. Здесь Переплет собрал специальную литературу: физику, химию, биологию. «Способы повышения яйценоскости домашней птицы в Приморье». «Основы кормления свиней по интенсивной технологии». «Чем мы только не занимаемся, — мелькнула мысль, пока Регаме продолжал не спеша разглядывать обложки, — и сколько же существует проблем, мыслями о которых нам так важно поделиться».

С платформы «Петровка» донесся невнятный голос диспетчера, и вскоре послышался нарастающий шум приближающегося состава. Поезд шел быстро, рассекая тишину и пространство, но Регаме вдруг показалось, что время неожиданно сгустилось вокруг него. Замедлилось все — и движение поезда, и течение слабых воздушных потоков сквозь ненадежные стены магазина. Замедлились и его реакции. А когда, наконец, грохот пустых вагонов обрушился на сооружение Переплета, рука Регаме, снимавшая с полки очередную книгу, мелко и часто задрожала. Конечно, дело было только в том, что завибрировало все хлипкое строение, собранное Переплетом бог знает из каких строительных отходов. Взяв книгу в руки, Регаме прочитал: «Ю.П. Язан «Охота на копытных. Лось, косуля, кабан».

Меньше всего думая в этот момент о книге, Регаме раскрыл ее и глянул введение:

«К началу XX в. во многих лесах России лоси исчезли полностью, в других — встречались в небольшом количестве или находились под угрозой уничтожения. По этой причине Советское правительство предприняло ряд мер для сохранения и восстановления численности этих ценных зверей. Прошли годы, и лоси стали одними из самых многочисленных обитателей наших лесов.» — читал Регаме, едва понимая смысл прочитанного. Мысль ускользала, слова едва читались, но Регаме и не пытался их понять. Детали и подробности ночного сна вдруг начали подниматься из тайников его памяти. Сон всплывал частями, обрывками, но память и сознание немедленно находили нужные стыковочные узлы, соединяли части в целое, выстраивая их в хронологической последовательности.

Он был волком. Старым, но сильным, крупным хищным зверем. Он шел по ночному лесу, по свежему снегу, обходя вырубки и буреломы, и удивительное ощущение полноты сил и власти над этим лесом и этой ночью наполняли его. Он все знал, он все чувствовал: зайца, затаившегося в яме под корнями ели, поваленной бурей, старого лиса в норе, семейство белок и куницу, собравшуюся на охоту. И еще он знал, что недалеко от безлесой вершины небольшой сопки, под яркими, пронзительными звездами зимней ночи его ждут лось и медведь.

— Шиклдр ба, — увидел его медведь и мотнул мордой, не то здороваясь, не то приглашая Регаме подойти ближе.

— Шиклдр ба, волк, — повторил за ним лось.

— Вау-ту гаа, — ответил им волк Регаме старым волчьим приветствием.

— Каратуча, тангра кара? — спросил его лось.

— Кара, — не стал вдаваться в подробности Регаме, — тол кара, лось. — Он выбрал место на равном удалении от медведя и лося, с которого оба они были хорошо видны. Инстинкты не позволяли ему подойти ближе, чувство достоинства не давало сесть дальше от них.

— М-м… Танграча, волк, — перешел к делу медведь, — тарды кермез. Ба кермез олды тарханча. Контаргар ина гарда шар дешган. Тол дешган.

— Ина гарда шар тол дешган, волк, — подтвердил лось.

— Рын та гарда вар дешган?

— Ин тангран кама, лось де вар. Тер кама тангра.

— Лось — кама тангран, — сухо пролаял Регаме. Это действительно было смешно. Всего несколько дней назад Женя Львов не был ни лосем, ни шаманом, а теперь он «кама тангран».

— Ин тангран кама, лось де вар, — повторил медведь и сделал паузу, чтобы Регаме понял, что он не отказывается от своих слов. На этот раз Регаме промолчал. — Тер кама тангра тангран, — продолжал медведь. — Тер кама мор, тер кама мор карату. Тер кама растерда.

Видимо, медведь ждал вопроса Регаме, но Регаме ни о чем спрашивать не собирался. Его хотели втянуть в чужую войну. Степь, лес и вода всегда если не враждовали открыто, то старались усилить власть друг над другом. Возможно, в их войне наступило очередное обострение. Но его это не касается.

— Тер хардаж людей таш, — продолжил медведь, не дождавшись реплики Регаме. — Людей тангран. Ба ширда люди харада. Те хардаж людей мор.

— Ин кермез ат кама? Ин кермез люди? — наконец понял Регаме.

— Ба кермез бир человек. Ба шкил мандара человек.

— Ина шкил мандара человек? — удивился Регаме. — Ину хар?

— Батюшек. Семипалатинск.

— Вау-туу! — не сдержался Регаме. — Батюшек.

— Батюшек тангран человек, тор дешорба. Кама растерда харадж орба. Ин хиждер тор нерендар. Ба хеждер тор нерендар.

— But how can I do it? — от удивления Регаме забыл нужные слова на кама и перешел на английский.

— Ба редараш черодара Батюшек. Тер каротошар ба, дез. ба шараш тер Агрипа.

— Ага, Агрипа, — наконец понял, в чем дело, Регаме. — Ба курма, Батюшек хар Агрипа харадж орба кама растерда?

— Та деш курма. Та ру ташкурман. Ба курман, волк. Ина гарда шар тол дешган.

— Кара, — ответил волк Регаме, — та курман.

— Спасибо, Константин Рудольфович, — прощаясь, поблагодарил лось.

— Шиклдр ба, — сказал на прощанье медведь, и несколько мгновений спустя они скрылись в лесу.

Волк Регаме поднялся и медленно направился в противоположную сторону. Луна уже побледнела и ушла далеко на юг. Зимнее небо на востоке наливалось багровым и алым. Регаме подумал, что не может упустить такой шанс. Он встал мордой к луне и завыл протяжно и громко:

— Вааааааааау-туууууу гааааааааааааа!

* * *

Магазин еще трясло, но товарняк уже миновал Петровку, и грохот пустых вагонов уносился вслед за ним.