– Какая я тебе госпожа? – фыркнула Эльга, очищая подол платья от Инькиного подарка.

Хаюм надулся.

– А как еще? Вы ж вон, с города. И вообще надо это, уважительно.

Эльга весело посмотрела на него снизу вверх.

– Эльга я. А можно я здесь посижу?

– Ну, это… Пожалуйста, – пожал плечами Хаюм.

Эльга села на лавку у крыльца, прислонила рядом доски и подхватила, усадила на колени Иньку. Девочка грязной ладонью тут же поймала лямку сака.

– И за Инькой присмотрю.

– Ну, тогда я пошел? – спросил мальчишка.

– Иди.

– Я, если что, рядом.

Хаюм с ведром ускакал к бочке.

Эльга прищурилась, глядя, как волнуется за оградой травяное море, как ветер щекочет кроны деревьев, играя оттенками, как косится на жирного, выползшего из земли червяка курица. Бревенчатая стена дышала теплом в бок, над лужей висела, шелестя поблескивающими крыльями, задумчивая стрекоза. Бери букет, переноси целиком.

– Ысь?

Инька протянула ручку, чтобы схватить выбившуюся из-под платка прядь, но Эльга вовремя отклонила голову.

– Ну-ка, давай-ка мы с тобой делом займемся, – сказала она. – Ты не против?

Инька показала два пальца.

– Это я не знаю, что такое. – Эльга мимоходом обтерла маленькую ладошку. – Что-то непонятное. Это два? Или да?

Девочка кивнула.

– Тогда садись сюда. – Эльга пересадила Иньку на скамью, зачерпнула в саке листьев. – Давай-ка я с тебя букет сделаю.

Девочка отвернула голову – ее внимание привлекло стадо из трех коров, медленно бредущих к выпасу за оградой. Мимо проскочил Хаюм, крикнув:

– Я за мамой!

– Ага, – кивнула Эльга. – Инька!

Девочка обернулась.

– Ысь?

– Хочешь листиков?

Забыв про коров, Инька протянула руку. Эльга вручила ей два самых больших, разлапистых кленовых листа. Инька сразу решила попробовать их на вкус.

– Нет-нет, – сказала Эльга.

– Ытя?

– Смотри, какие красивые.

Инька, послушавшись, завертела подарок в руках.

Эльга нащупала доску у ноги, поставила ее на колени – и пропала. Дальше были только листья, только пальцы, перестук с деревом и букет, с которого смотрели в мир, весело поблескивая, светлые Инькины глаза, вихрились волосы, дышала радость.

Где-то в стороне ползли солнечные пятна, разворачивал фургон Сарвиссиан, прыгали звуки. Будто из другого мира присела на верх доски любопытная стрекоза. Эльга смахнула ее пальцем. Не потому, что мешала, а потому, что портила узор.

Куда-то исчезла Инька, пробежал Хаюм, кажется, крикнул что-то веселое извозчику, прохромала старуха, ведя в поводу осла. Но все это было не важно – мир сжимался и складывался, упираясь в пальцы, похрустывал, сгибался по жилкам, крошился под ногтем, превращался в маленькую девочку на доске.

Эльга очнулась лишь после того, как ее тронули за плечо.

– Что? – подняла глаза она. – Надо ехать?

– Так это… Куда на ночь-то? – растерялся Сарвиссиан.

Эльга оглянулась.

Темнота гнала к западу остатки небесной синевы. Лес за оградой выступал сплошной, шелестящей стеной. В окнах домов горели свечи.

– Ой, а Инька?

Эльга испугалась, что не усмотрела за девочкой.

– Уже спит, – успокоил ее Сарвиссиан. – Пойдемте в дом, мастер.

– Да, наверное.

Эльга поежилась.

– Холодно?

– Кажется, да.

Сарвиссиан накинул ей на плечи уютно пахнущее дымом, колючее шерстяное покрывало.

– Сюда.

Скрипнула дверь, открывая слабо освещенные сени.

– Извините, я заработалась, – сказала Эльга, прижимая к себе букет.

– Бывает.

– Значит, поедем завтра?

– Да, завтра. Поздно уже.

Большая часть избы пряталась во тьме. На столе стояла одинокая свеча, освещая беленый бок печи.

– Садись.

Поскрипывая сапогами, Сарвиссиан пропал за едва видной занавесью, послышались шорохи, тихий шепот. Эльга опустилась на лавку, сняла сонно шелестящий сак с плеча. В неверном свечном свете глаза Иньки на букете загорелись озорством – не сыграть ли в прятки. Только по-честному!

Эльга улыбнулась. Сейчас вот зажмурюсь…

– Доброго вечера.

Сосчитаю до десяти…

– Доброго вечера, госпожа.

Эльга с трудом разлепила глаза. Незаметно подкравшаяся, убаюкивающая дремота была липкой, как патока.

– Извините, чуть не заснула.

– А ничего.

Хозяйка избы, женщина крупная, белея длинной рубашкой, проявилась перед Эльгой на мгновение и нырнула куда-то во тьму.

– Вы только поешьте сначала, – заговорила она напевным голосом, выставляя на стол миски и накрытое полотенцем блюдо.

Метались тени, на мгновение приоткрывая и хороня желтые бревенчатые стены, полки с корзинами и туесками и топчан, на котором вытянулся под бурой шкурой Хаюм.

– Поешьте, пока теплое.

Женщина сунула в пальцы Эльге кусок хлеба. Под полотенцем оказались запеченные клубни и остатки курицы.

– Я не голодна.

– Так нельзя, – сказала женщина, присев рядом. – Куда это годится? Мне сказали, что вы целый день без еды.

– Это точно, – поддакнул Сарвиссиан перед тем, как выйти в сени.

– Ну, если чуть-чуть, – сдалась Эльга.

– Я вам воды налью.

Женщина встала.

– Больно уж вы молоды для мастера, – заметила она, вынося кружку из темноты запечного пространства. – Можно мне спросить, сколько вам?

Эльга отщипнула от хлеба.

– Скоро пятнадцать. И я не совсем мастер. Вернее, я только-только перестала быть ученицей. Я пока мало что умею.

Женщина смущенно потеребила рубашку.

– Мне Сарви показал тут вашу работу…

– Это вы у него в сердце, – сказала Эльга.

Женщина вздохнула.

– Только он нечасто у нас бывает. Все в разъездах, в делах, и дом у него где-то за Гуммином. А я уже дважды была замужем. Сарви, конечно, очень хороший человек…

Она умолкла, глядя на пламя свечи.

– Я могу набить букет и вам, – сказала Эльга.

– Ой, нет-нет! – замахала руками женщина. – Вы ж чего только не углядите!