что есть основания утверждать, что ее изнасиловали до или в момент удушения.

Советник бегло просмотрел свиток до конца.

— В последующие дни судья Фэн проверил все данные, собранные в процессе кропотливой работы. Он послал…

— Частности можете опустить, — вмешался судья Ди, — я уверен, что судья Фэн сделал все самым тщательным образом. Расскажите мне лишь самое главное. Хотелось бы знать, к примеру, что показал о том вечере в трактире Ян Пу.

— Ян Пу подтвердил рассказ своего друга во всем, кроме одной детали: он не считает, что Ван был так уж сильно пьян, когда они расстались. Ян Пу сказал «слегка пьян». Могу также добавить, что Ван не смог определить, где именно он якобы проснулся в то утро. Судья Фэн сделал все, что в его силах: стражи водили Вана по всем развалинам, какие только есть в городе, чтобы он по каким-нибудь деталям опознал то место, но все безрезультатно. На теле Вана имелись глубокие царапины, халат кое-где был прорван. Ван объясняет это тем, что продирался через колючий кустарник. Затем судья Фэн в течение двух дней тщательнейшим образом обыскивал жилище Вана и другие места, но похищенных золотых шпилек так и не нашел. Мясник Сяо нарисовал их по памяти. Рисунок украшений прилагается.

Судья Ди протянул руку, советник Хун открепил от свитка лист тонкой бумаги и положил его на стол перед судьей.

— Старинная ручная работа, — отметил судья Ди, рассматривая изображение шпилек. — Украшены двумя летящими ласточками, очень изящно.

— По словам мясника Сяо, — продолжал советник Хун, — эти шпильки — фамильная драгоценность. Его жена держала их под замком, так как считалось, что они приносят несчастье их владельцу. И все же несколько месяцев назад Чистая Яшма принялась упрашивать мать одолжить ей эти шпильки, и той пришлось согласиться, потому что купить другие украшения для девушки было не на что.

Судья с грустью покачал головой.

— Бедная девчонка! — произнес он.

Через некоторое время он спросил:

— И каким же было решение по этому делу судьи Фэна?

— Позавчера судья Фэн подытожил известные суду факты. Прежде всего он констатировал, что похищенные шпильки не найдены. Но это, по его мнению, не говорит в пользу Вана, так как у него было предостаточно времени, чтобы спрятать их в тайнике. Он допускает, что речь Вана в свою защиту хорошо построена, но разве студент, получивший хорошее образование, не способен сочинить складную историю? Версию о том, что преступником был случайный грабитель, он отверг как совершенно неправдоподобную. Всем известно, что на улице Полумесяца живут лишь мелкие лавочники, и даже если бы вор, промышляя, забрел сюда, он наверняка попытался бы проникнуть в лавку мясника или на склад, а не в комнату на чердаке. Показания свидетелей и самого Вана подтверждают, что о тайных встречах было известно лишь самим любовникам и портному Луну.

Оторвав взгляд от свитка, советник Хун сказал с легкой усмешкой:

— Портному Луну, Ваша светлость, скоро семьдесят, так что этот дряхлый старик сразу же оказался вне подозрений.

Судья Ди кивнул и спросил:

— Как судья Фэн сформулировал обвинение? Мне бы хотелось услышать его дословно.

Советник Хун склонился над свитком и зачитал:

— «Когда обвиняемый вновь заявил, что невиновен, его превосходительство ударил кулаком по столу и воскликнул: «Ах ты, негодяй! Я, вершитель правосудия, знаю правду! Выйдя из трактира, ты направился прямиком к дому Чистой Яшмы. Вино прибавило тебе, трусу, храбрости, и ты сказал ей то, что уже давно собирался сказать: что она надоела тебе и ты собираешься бросить ее. Вспыхнула ссора, и в конце концов Чистая Яшма бросилась к двери, чтобы позвать родителей. Ты пытался удержать ее. Борьба с девушкой пробудила в тебе низменные инстинкты, и ты насильно овладел ею, а потом задушил. Совершив это злодеяние, ты переворошил платья в сундуке и бежал, прихватив пару золотых шпилек, чтобы подозрение пало на какого-нибудь грабителя. Признайся же!»

Закончив чтение записи, советник Хун заговорил:

— Ван отстаивал свою невиновность, и судья Фэн приказал страже дать ему пятьдесят ударов тяжелым хлыстом. Но уже после тридцати ударов Ван лишился чувств. Запах уксуса привел его в себя, но он был в таком состоянии, что судья Фэн прекратил допрос. В тот же вечер поступило распоряжение о переводе судьи Фэна по службе, и он не смог довести дело до логического завершения. Тем не менее в конце протокола последнего заседания он сделал короткую приписку, отражавшую его собственное мнение.

— Покажите мне эту запись, советник, — попросил судья Ди.

Советник Хун развернул свиток и передал его судье. Приблизив текст к глазам, судья Ди прочел: «По моему глубокому убеждению, виновность сюцая Ван Сянь-чжуна не вызывает никаких сомнений. Когда необходимое признание Вана будет получено, думаю, что будет справедливо приговорить этого преступника к одному из видов мучительной казни. Подпись: Фэн И, судья Пуянского уезда».

Судья Ди медленно свернул документ. Он взял в руки яшмовый пресс для бумаг и некоторое время бесцельно вертел его в руках. Советник Хун не отходил от стола и выжидающе смотрел на судью.

Внезапно судья Ди отложил пресс, поднялся и, глядя в упор на своего помощника, произнес:

— Судья Фэн — способный и добросовестный чиновник. Я могу объяснить столь поспешный вердикт чрезмерной занятостью судьи в связи с предстоящим отъездом. Если бы у него было время рассмотреть это дело в спокойной обстановке, он, несомненно, пришел бы к совершенно иному заключению. — Поймав растерянный взгляд советника, судья Ди улыбнулся и продолжал: — Я согласен, что сюцай Ван — безвольный и безответственный юнец, заслуживающий серьезного урока. Но он не убивал Чистую Яшму!

Советник Хун готов был сказать что-то, но судья поднял руку.

— Больше я ничего не могу утверждать, пока сам не увижу всех участников этого происшествия и не осмотрю место преступления. Завтра дело будет слушаться на дневном заседании. Тогда Ван поймет, как я пришел к этому заключению… Ну что ж… Который час, советник?

— Уже далеко за полночь, Ваша светлость. — Поколебавшись советник сказал: — Должен признаться, что не вижу никаких неувязок в обвинении против Вана. Завтра на свежую голову я перечитаю все записанное.

Покачивая головой, он взял свечу, чтобы помочь судье пробраться по темным коридорам в северное крыло здания, где находились жилые комнаты.

Но судья удержал его:

— Не беспокойтесь, советник, думаю, не стоит в столь поздний час тревожить сон моей госпожи. У всех был трудный день, и вы можете возвращаться к себе, я же прилягу прямо здесь, в кабинете. Спокойной ночи!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ