негодяй готов был все объяснить. Он упирал на то, что…

Подняв руку, судья остановил его.

— Я бы предпочел, — сказал он, — услышать его объяснения дословно. Прочтите мне протокол.

Советник Хун удивился. Он хотел что-то заметить судье, но передумал. Склонившись над бумагами, он начал монотонным голосом читать дословную запись заявления Вана в суде:

— «Недостойный студент, склонившийся перед помостом Вашей светлости, раздавлен позором и унижением; он признает себя виновным в предосудительной связи с девушкой безупречной репутации. Случилось так, что чердак, на котором я каждый день сидел, читая классические книги, выходил окнами на комнату Чистой Яшмы. Я часто видел из окна, как она расчесывает волосы, и решил, что лишь она должна стать моей невестой.

Если бы я тогда же поступил так, как решил, ничего не предпринимая до сдачи экзаменов, — все окончилось бы благополучно! Тогда бы я был вправе заслать к отцу Чистой Яшмы сватов с подобающими свадебными дарами и, согласно обычаю, должным образом известить его о своих намерениях. Но однажды я случайно встретил Чистую Яшму на улице одну. Я не смог удержаться и заговорил с ней, когда же она намекнула мне, что моя страсть не безответна, я вопреки долгу лишь распалил ее чувства, продолжая устраивать встречи в переулке. Вскоре я уговорил ее позволить мне хоть раз посетить ее тайно. Ночью в условленный час я приставил лестницу к ее окну, и она впустила меня. Там я предался с ней наслаждениям, которые, не будучи освящены брачной церемонией, запрещаются Небесными Установлениями.

Подобно тому как огонь вспыхивает с новой силой, когда в него подливают масло, моя преступная страсть требовала более частых встреч. Опасаясь, что приставную лестницу может заметить ночная стража, я подговорил Чистую Яшму спускать из окна веревку, связанную из полосок белой ткани, а другой конец ее прикреплять к ножке кровати. Когда я дергал веревку снизу, она открывала окно и помогала мне взобраться, подтягивая веревку. Непосвященный мог бы подумать, что это не веревка, а выстиранное белье, которое забыли снять после просушки».

Судья Ди прервал советника Хуна, ударив кулаком по столу.

— Хитрый мошенник! — гневно воскликнул он. — Подумать только, сюцай докатился до того, что пользуется ухищрениями взломщиков и воров!

— Как я уже заметил, Ваша честь, — сказал советник Хун, — этот Ван — подлый преступник. Но я продолжу чтение:

— «Однажды портной Лун все же раскрыл нашу тайну и, как честный человек, пригрозил рассказать обо всем мяснику Сяо. Но я, глупец, не внял этому предостережению, несомненно исходившему от Всемилостивого Неба, и стал умолять Луна хранить молчание. В конце концов он согласился.

Так продолжалось почти полгода. И когда Небеса не могли более мириться с таким нарушением священных Установлений, они сокрушили одним ударом и невинную Чистую Яшму, и меня, ничтожного грешника. Мы договорились, что я снова приду к ней в ночь на семнадцатое. Но вечером шестнадцатого числа мой друг Ян Пу навестил меня и сообщил, что его отец прислал ему из столицы пять слитков серебра ко дню рождения. Он пригласил меня в трактир «На любой вкус» (это в северных кварталах города) отпраздновать это событие. За ужином я выпил лишнего. Распрощавшись с Ян Пу и выйдя в холодную ночь, я понял, что совершенно пьян. Я решил вернуться к себе, отоспаться и протрезветь перед тем, как идти к Чистой Яшме, но заблудился. Сегодня рано утром я пришел в себя и обнаружил, что лежу в колючих кустах, а вокруг меня развалины старого особняка. С трудом поднявшись, я с тяжелой головой заковылял не разбирая дороги и неизвестно как вышел на главную улицу. Потом направился домой и сразу поднялся к себе в комнату. Там я завалился на кровать и снова уснул. И только когда ваши стражники пришли за мной, я узнал об ужасной судьбе, постигшей мою возлюбленную».

Советник Хун прервал чтение и, взглянув на судью, сказал с усмешкой:

— И тут притворство лицемера достигает высшей точки!

«Если Ваша честь решит, что я достоин высшей меры за свои непростительные действия в отношении бедной девушки или за то, что я косвенно способствовал ее гибели, я приму приговор с радостью. Это избавит меня от невыносимого существования, которое отныне будет омрачено потерей моей любимой. Но чтобы смерть ее не осталась неотмщенной и ради сохранения чести моей семьи я должен решительно отвергнуть предъявленное мне обвинение в изнасиловании и убийстве».

Советник отложил бумагу. Постукивая по ней указательным пальцем, он сказал:

— Попытки Вана избегнуть справедливого наказания за гнусное преступление совершенно очевидны. Он признает, что виновен в совращении девушки, но отрицает, что убил ее. Ему прекрасно известно, что наказание за совращение девицы, при том, что четко установлено ее согласие, — пятьдесят ударов бамбуковыми палками, в то время как убийство карается позорной казнью.

Советник Хун выразительно посмотрел на начальника, но судья Ди молчал. Он неторопливо выпил еще чашку чая. Затем спросил:

— Как же отреагировал судья Фэн на заявление Вана?

Советник заглянул в свиток. Через некоторое время он ответил:

— После этого заседания судья Фэн оставил Вана на время. Он немедленно приступил к обычной процедуре расследования.

— Разумно, — одобрительно заметил судья Ди. — Поищите-ка отчет об осмотре места преступления и результаты вскрытия.

— Вот они, Ваша честь, — все детально изложено. Судья Фэн отправился на улицу Полумесяца в сопровождении помощников. В мансарде они обнаружили на кровати обнаженное тело крепкой, нормально развитой девушки примерно девятнадцати лет. Лицо ее было перекошено, волосы в беспорядке. Матрас сдвинут, подушка сброшена на пол. Длинная веревка из кусков белой ткани, привязанная к ножке кровати, лежала смятая на полу. Сундук, в котором Чистая Яшма хранила свою нехитрую одежонку, был раскрыт. У стены напротив кровати стояла лохань для стирки, а в углу — обшарпанный столик с треснувшим зеркалом. Больше мебели в комнате не было, за исключением скамеечки для ног, которая валялась перевернутая у кровати.

— Убийца не оставил никаких улик? — прервал его судья Ди.

— Никаких, Ваша честь, — ответил советник Хун. — Упорные поиски не дали результатов. Единственной уликой были стихи Вана к Чистой Яшме, которые она бережно хранила, завернув и спрятав в ящичке туалетного столика, хотя, конечно, она не могла прочесть их. Под стихами стояла подпись сюцая Вана. Что же касается результатов вскрытия, то врач засвидетельствовал, что смерть наступила в результате удушения. На теле жертвы видны два кровоподтека в тех местах, где горло сдавливали руки преступника. Он указал также на многочисленные синяки и вздутия на груди и руках, доказывающие, что девушка сопротивлялась, как могла. Наконец, врач отметил,