не надо пока отвечать. Слушайте вторую притчу. Живёт в вашем дворе мальчик Серёжа, и у него детский энурез. Родители, допустим, напугали. Пройдёт с возрастом. В этом же доме живёт врач. И вот как-то по телефону она обсуждает эту проблему с матерью Серёжи. Уговаривает её не волноваться, пройдёт, мол, само, главное — не нагнетать обстановку в семье. Этот разговор подслушал её сын Сашенька. Встречает он во дворе своего друга Серёжу, и вместе идут они в школу. Сашенька и говорит другу: знаю я про твою болезнь, но ты не переживай, моя мама сказала, что это скоро само пройдёт. Как вы будете относиться к мальчику Саше? Не отвечайте. Следующая ситуация. У мальчиков Саши и Серёжи есть друг Колька. И вот Сашенька рассказывает Коле о болезни их друга — и не смеётся, а, наоборот, утверждает, что это всё ерунда и пройдёт со временем. Как теперь вы будете относиться к Сашеньке? И опять не отвечайте. Третья ситуация. В этой школе учится враг всей тройки друзей, сплетник и драчун Семён, который от всех требует, чтобы его называли «Сэм». Так вот, этот Сэм является редактором школьной стенгазеты. И мальчик Сашенька, обидевшись, что Сергей забыл поделиться с ним конфетой, рассказывает о болезни Сергея Сэму, а тот всё это публикует в школьной стенгазете. Как теперь вы будете относиться к мальчику Сашеньке? И опять не отвечайте. Есть ещё и третья сентенция — притча, но перед ней — пара афоризмов. Враг моего врага — мой друг. Не делай добра — не получишь зла. Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся. Ну вот, теперь притча. В этом дворе кроме мальчиков Саши и Серёжи ещё живёт много других мальчишек. И мальчик Саша, отомстив Серёже за конфетку, вошёл во вкус и стал ябедничать родителям других детей на их чад. Одного в угол поставили — за дело, наверное. Второго выпороли — тоже ведь было за что, поди. А третий стал защищаться от избиения пьяного отца — и тот, не контролируя ярость, со всей силы заехал ему кулаком в живот. У мальчика разрыв селезёнки, и он умирает. Вот теперь я готов выслушать ваши… Нет, не ответы — вы ведь и сами обо всём догадались — а вопросы, — Пётр оглядел притихших дам.

— Этого не может быть, Алек…

— Имел в лагере у работников МГБ псевдоним «Ветров». Множество человек пострадало. Есть расстрелянные.

— А вы откуда это знаете? — почти зашипела, подскочив, Люша.

— Поделился Серёжа. Да вы у него самого спросите, что ему известно о стукаче Ветрове, — не стал отстраняться Пётр, — Елена Цезаревна, вы ведь не поняли притчу про собаку.

— Про собаку, ах да?! Поясните! — женщина плакала.

— Вы знаете, что такое национализм. Ну да это пережитки. А возьмите с собой подругу со знанием, скажем, литовского, и зайдите с ней в магазин в небольшом литовском городке — и начните придираться к качеству обслуживания. А подруга пусть не вмешивается и слушает. Очень много узнаете о евреях и русских. Об их происхождении. Ну, и так далее, сами понимаете. И так в любой республике. Особенно плохо всё в Армении и на Украине. Западной Украине. Нельзя сейчас раскачивать лодку. Все перетонем. Причём тут Александр Исаевич? Лодку можно раскачивать поперёк, а можно и вдоль. Все решат, что критиковать власть нужно и модно — и таких людей будет всё больше. Власть, не зная, что делать, начнёт с ними бороться. Да уже начала, процесс Синявского и Даниэля — только первые ласточки. Я бы поступил по-другому. Я дал бы Синявскому Ленинскую премию и написал огромную статью в Правде, что писатель Абрам Терц — лучший писатель в СССР, и что остальные не стоят и ногтя его, а потому нужно почистить ряды Союза писателей и сотню человек исключить. Как думаете, встала бы вся просвещённая общественность грудью в поддержку Абрама? Как писатели и Даниэль, и Синявский полные нули — ну, или почти полные. Всё дело в том, что на Руси издавна любят спасать неправедно осуждённых. Любят кликуш и юродивых. И пофиг им, что юродивые — это профессиональные нищие, которые нарочно делают себе на щеке рану, а потом втирают туда землю, чтобы её разбарабанило. Пофиг. Неинтересно, что всё это делается из жажды быть замеченным, из жажды большего количества подаяний, из жажды пробиться в домашние юродивые к царице, ну или, на худой конец, к сердобольной боярыне. Где у нас в последнее время книги про Сусанина, который пожертвовал собой, чтобы не допустить ляхов, вознамерившихся убить мальчонку? Где книги про Кузьму Минина? Где книги про патриарха Филарета, который просидел годы и годы в тюрьме и потом, преодолевая боярскую вольницу, тянул пятнадцать лет Россию из пропасти? Нет. Это не оценят. Это не напечатают враги на Западе. Это пусть дураки пишут. А мы пойдём коротким путём к деньгам и славе. Мы будем ругать власть. Ругать свою страну. Ну и что, что лодка раскачается и страна развалится на пятнадцать отдельных государств. Ну и что, что Армения вспомнит все свои обиды на Азербайджан и развяжет кровопролитную войну за Карабах. Ну и что, что на северо-востоке Украины живут русские, а на западе — недобитые бандеровцы, люто ненавидящие русских и евреев. Они их тысячами уничтожали при Гитлере — а теперь они герои, про них написал Солженицын. Они узники Гулага. Хрен! Они убийцы и националисты. Они преступники. Очень мягко советская власть обошлась с многими и многими. А с собакой? Люди будут прятать произведения Солженицына, и некоторые за это поплатятся свободой, а некоторые — и жизнью. Умрут, защищая главного врага нашей страны — и будут думать, что они Жанны Д’Арк. Нет, они хуже бандеровцев — те хоть как-то могут объяснить свою борьбу. Им нужна Великая независимая Украина с чисто украинским населением и католической верой. Да, нормальная идея — только при этом люди тысячами умирают. Дети в концлагерях идут на опыты по определению, какой газ быстрее убивает человека, а какой мучительнее. Ой, извините! Они же узники Гулага! Мать вашу! Оглянитесь вокруг. В половине деревень нет дорог, в трети даже электричества нет. У меня в благополучном городе есть школа-интернат, в которой живёт и учится множество детей из очень бедных семей. Найдите себе других кумиров! Не тех, кто раскачивает лодку, а вот меня, к примеру. Я эту собаку убил, и всех до единой собак бродячих в городе убил. А их мясом кормлю детей больных туберкулёзом. Вопреки мнению