Джусалы, 2 апреля

…Настроение так себе, нечем порадовать.

Я здесь один, Света — в Ганче. В тот момент, когда стало ясно, что мы обязаны давать результаты, а они, как только мы их выпускаем из рук, становятся чьими-то, охота работать пропала, являться в Ганч — тоже. Теперь я понял, почему там никто не спешит выдавать на-гора результаты по прогнозу, в роли дурачков на этот раз оказались только мы.

Я все рассказал как на духу двум людям, тебе пока неизвестным. Один из них — Феликс Шестопал, парторг того сектора в институте, коему принадлежит обсерватория. Забавный, напыщенный такой человечек, он в свое время пытался безуспешно предотвратить наше поступление на службу, чтобы «не усиливать позиции Чеснокова» — так он сейчас говорит. Второй — обаятельный, веселый доктор физико-математических наук Сева Алексеев, заместитель Саркисова. Оба, хотя и по-разному, посочувствовали и поддержали нас в нашем странном положении.

Феликс не только поддержал нашу позицию, но и счел ее недостаточно решительной. Оказывается, подобные проделки в Ганче — обычное дело. И Женю, и Эдика, и даже Саркисова многие уже обвиняли в присвоении чужих результатов, но все келейно, без настоящей борьбы.

Сева пытается, наоборот, смягчить меня. «Тебя, конечно, обжулили, но надо быть выше этого». Он очень заинтересовался нашими результатами, сказал, что они ему нужны позарез для очень важной договорной работы.

И вот, когда на наши имена пошли из Ганча хамские телеграммы и увещевательные письма, он сам предложил отправить меня в Ленинград, а потом в Джусалы для работы по договору. Поскольку мы — на хозрасчете, договорные работы идут с зеленой улицей, у Севы, хоть он и заместитель Саркисова по сектору, — исключительные права, кого хочет, того и привлекает.

И вот я здесь. Ганч поутих, но пришлось кинуть туда Свету. Ей там сейчас несладко.

У меня к тебе просьба. Используй свои издательские связи, узнай, как нам издать нашу со Светой статью без визы нашего шефа, — он о публикации не хочет и слышать (рано еще!) и требует все новых результатов, как ненасытный молох. Скажу тебе по секрету, что главное наше достижение, самый настоящий прогноз по новому критерию мы «зажали» — никому еще не показывали. Боимся! А они чувствуют, что мы не все показали, из себя выходят. Противно, стыдно. А что делать?..

Вадим — Светлане

Джусалы, 2 апреля

Свет, привет.

Знаю, обстановка там у тебя тяжелая. Я ее не облегчу. Дело теперь обстоит так. Уже не Лютиков оказывается бездельником и захребетником, а мы с тобой. Он — невинная жертва! О результатах наших уже многие знают, но так: они получены Эдиком и Женей, пока мы с тобой бездельничали в Москве. Свидетельства? — пожалуйста — теперь ты поняла, кому и зачем нужны были эти многочисленные и хамские телеграммы и письма, а мы все удивлялись…

Наш результат будет в ташкентском докладе, но без наших имен! Об этом мне, во-первых, говорил Шестопал, который видел план доклада. Во-вторых, наши бывшие недруги (из компании Чайки, Дьяконова и Воскобойникова). Они сейчас все почти здесь, на договорном аврале. Они рассказали, что без нас был семинар, на котором их били по головам неким выдающимся результатом Лютикова и Чеснокова. Сам результат не докладывался, но то, что нехотя сказали, — один к одному наш первоначальный, осенний еще результат! До нашего секрета, московской кривой, они не додумались, хотя, кажется, это лежит на поверхности. А ты смеялась надо мной, когда я велел молчать, обвиняла в «лютиковщине». Теперь мы, как и все в Ганче, работаем «в стол».

Здесь много работы, постараюсь вытащить тебя сюда. Здесь и доложимся на семинаре, благо почти весь Ганч здесь.

К Саркисову я еще не пробился (он здесь больной и накрученный Чесноковым и Лютиковым, от меня буквально прячется). Но пробьюсь. Твои дела следующие.

1. По Саитской зоне скооперируйся с Кормиловым. Чтобы считать механизмы на тех же землетрясениях, что использует и он для своих построений. Сотрудничество должно принести со временем обоюдную пользу. Это — предложение Севы Алексеева.

2. По договорной теме… В лентохранилище разыщи ленты с записями взрывов на Синем озере (лето 63 и, кажется, 64 года). Записи делались большинством Ганчских станций. Сделай определения механизмов (не обязательно много — взрывы были однотипные, значит, и записи должны быть однотипные… впрочем, черт его знает).

Ладно…

Одно утешение: раз три кандидата наук пустились во все тяжкие из-за наших кривулек, значит, неплохо мы с тобой поработали!

Целую, Вадим.

Дневник Светы

31 марта. Вчера прилетела в Ганч. Летела очень удачно. В Душанбе меня очень хорошо приняла хозяйка нашей перевалочной базы Анна Яковлевна. Ее муж дядя Костя осенью был под судом — он шофер и попал в аварию, при которой погиб прохожий. Вадим от обсерватории был общественным защитником, дядю Костю удалось отстоять. С тех пор нам в Душанбе обеспечен самый лучший прием. Дядя Костя сам утром сбегал на аэродром и через знакомых достал мне билет на самолет, я бы определенно сама не взяла, жуткая толпа — накопилась, наверное, неделю до меня погоды не было. От аэропорта шла пешком с чемоданом, не стала звонить насчет машины — и хорошо, ни на кого не в обиде.

Первая новость — сдох наш котенок Гансик, видимо, слопал отравленную мышь. Об этом мне рассказали набежавшие детишки. Эдика я увидела не сразу, а вот его Зина копала огород и встретила меня необычайно сдержанно. Но рассказала интересную новость: Эдик с Женей получили какие-то потрясающие результаты… по механизмам, аж пищат от восторга. Вот уж не знала, что Эдик занимается механизмами!

К моему рассказу о стажировке в группе механизмов в институте и о моем докладе там по нашим результатам Зина отнеслась осторожно. Даже буркнула: зачем столько народу на механизмы.

Здесь, оказывается, большая заваруха была в наше отсутствие. Потом уже в камералке рассказывали — у Эдика неприятности, милиция в Ганче пьяного задержала, Кормилов — тот, что поставил Эдику синяк на Новый год, — пытается воспользоваться, сесть на место Эдика, в чем ему многие не прочь помочь. Здесь как будто никого ничто не интересует. Ни Вьетнам, ни человек на Луне. Только Ганч, Ганч, Ганч. Кто с кем пил, кто кого бил, кто на кого писал.

3 апреля. Сегодня вызвал к себе Чесноков и официально потребовал от меня объяснительную записку, почему задержалась в Москве, и отчет о проделанной работе. Объяснительную я села и тут же написала, а о работе не пришлось — внесли телетайп от Алексеева: меня вызывают в Джусалы на договорной отчет. Эдик сбавил