– Договорились.

Прежде чем юркнуть в дыру, Лаки обернулся, чтобы посмотреть на крайний дом Брюта, но увидел лишь черепичную крышу, торчащую из-за серого каменного забора.

– Видишь, как окопался Брют? Теперь сомнений нет, это именно его дом.

– Ага. Судя по забору, человеку есть что скрывать.

– Готов поспорить, что под домом у него маленькая пыточная камера…

Переглянулись, и Лаки пролез в дыру. Бурая жижа чавкала под подошвами, ноги скользили и разъезжались. Направились к крайнему подъезду, рассчитывая, что лестничные марши уже на месте. Весь недолгий путь к цели Лаки ждал, что его окликнет охранник, но никто так и не появился.

В подъезде он зашаркал ногами, вытирая грязь с подошв, и зашагал по истоптанной лестнице наверх. На лестничной клетке валялись шприцы, использованные средства личной гигиены и следы бурных дней и ночей, на втором пролете обнаружился заплесневелый матрас.

– Теперь видно, что стройка заброшена, – прокомментировала увиденное Ночка, хмыкнула. – Представь, как Брют бесился, когда в его тихом райском уголке началось бурное строительство.

На третьем пролете были следы кострища, стены изрисовали похабными рисунками, исписали пошлостями. Лаки переступил через упаковки от чипсов и сухариков и направился дальше. На четвертом этаже остановились, мимо шахты лифта зашли в дверной проем квартиры, окнами выходящей на частный сектор.

Отсюда, из окна предполагаемой кухни, до дома было метров двести, окрестности просматривались превосходно. Как и предполагал Лаки, Брют не удовлетворился десятью сотками, купил три соседских участка и создал, как правильно выразилась Ночка, райский уголок. Строений на территории его владений было четыре: двухэтажный дом квадратов на двести пятьдесят, без изысков, даже балкона не было, зато наличествовали затемненные окна от пола до потолка на обоих этажах. В середине участка – стеклянный купол оранжереи, в дальнем конце – небольшой сруб, возле которого – бассейн с лазурной водой. У ворот – что-то типа КПП, охранников Лаки пока не заметил. Двор перед имением выстлан плиткой кирпичного цвета. Через искусственный родник с водопадом перекинут мостик. Лаки расстелил на бетонном полу каремат, по частям вытащил из спальника «Винторез», собрал его, прикрепил оптический прицел и отложил винтовку в сторону. Достал из нагрудного кармана складной бинокль, навел резкость и принялся изучать участок Брюта, чтоб ни одна деталь не ускользнула.

Оказалось, что на правом торце здания имеются белые гаражные ворота, а темные стекла дома неплохо просматриваются, можно увидеть расположение мебели и даже картину на стене, значит – человека и подавно.

Пока никто на глаза не попался, кроме здоровенного ротвейлера, с видом хозяина прогуливающегося по газону. Лаки перевел бинокль на окошко домика для охранников, разглядел белое лицо, подсвеченное экраном ноутбука и будто бы парящее в воздухе. Парень был лыс, тонкогуб и безбров, он злился, и его пухлые щеки дергались. Вместо того чтобы следить за изображением с камер, он резался в компьютерную стрелялку.

Охранник всего один, и это замечательно!

Внимание Лаки привлекло шевеление за запотевшими стеклами оранжереи, и он заметил нагнувшегося человека, который ковырялся в земле – вероятно, садовник. Белые ворота сбоку дома поднялись, из гаража медленно выкатил «гелендваген». Пока водитель ждал, когда охранник его выпустит, Лаки успел рассмотреть и его, и пассажира. Это был Брют.

– Что там?

Ночкин голос заставил Лаки вздрогнуть.

– Все хорошо, это действительно дом Брюта, он только что выехал на черном «гелике».

Лаки опустил бинокль и наконец обратил внимание на Яну, смотревшую в оконный проем. Она повернулась и протянула руку, Лаки отдал ей бинокль.

– Н-да, хорошо гад устроился! Мне бы так… – восхищалась Ночка. – У него там, в теплице, – лимоны и апельсины, представляешь?

– И садовник, – добавил Лаки, взял снайперку, чтоб потренироваться наводить прицел, подошел к окну и оцепенел: возле соседнего дома остановился полицейский «бобик».

Лаки схватил Ночку и оттащил в темноту:

– Осторожнее, там полиция.

– Ой, не заметила, увлеклась, – она выглянула, не подходя близко к окну, Лаки смотрел поверх ее головы. – Надо спрятать винтовку, неспроста все это.

– Подожди, успеем.

Распахнулись все четыре дверцы, и полицейские высыпали на улицу. Один принялся говорить по телефону, два его сослуживца сунули в рот по сигарете и закурили. Водитель тоже вышел, направился к зеленым воротам во двор, открыл их и исчез. Вышел он спустя пять минут с пакетом в руках, сел за руль, и стражи порядка укатили, ни разу не взглянув на заброшенный недострой.

– Пронесло, – выдохнула Ночка. – Фух!

Лаки отошел туда, где планировался выход на балкон, лег на каремат, настроил прицел с помощью маховичков, навел его на будку охранника, сместил на голову парня, затем – на ноутбук.

– Далеко, – резюмировал он. – И ветер сильный.

Лаки сел, протер глаза и добавил:

– Я – дремучий нуб, даже не знаю, зачем на прицеле вот этот тумблер.

– А ты «вкл» его, и узнаешь, – посоветовала Ночка. – Вряд ли это кнопка самоуничтожения.

Как выяснилось, рычаг приводил в действие подсветку сетки прицела.

– Не уверен я в собственных силах, – проговорил Лаки и принялся мерить шагами комнату. – Надо бы еще пострелять, попрактиковаться.

– Ты ж практиковался, – попыталась успокоить его Ночка. – Один день ничего не решит, и два дня тоже. Навык есть, и это главное. Давай так, я пока тут побуду, понаблюдаю, а ты сходи, купи мобильник. Ясное дело, что это все мы будем делать завтра, но лучше действовать на упреждение.

– Лучше ты сходи, – Лаки махнул рукой на север, где построили целый микрорайон. – Там торговые центры и точно есть, что нам нужно, денег я тебе дам. И социализируешься заодно.

Ночка погрустнела, помотала головой:

– Слишком много людей, мне сложно. Называй это социофобией.

– И давно у тебя эта фобия?

– С тех пор, как очнулась в Зоне и попыталась жить прежней жизнью. Только там я чувствую себя в безопасности и… целой, что ли. Защищенной.

Лаки не хотелось уходить, он забрал бинокль у Ночки и вперился в темные стекла, надеясь рассмотреть за ними Юлю. Глупая надежда, что Юле там делать?

А как бы было здорово, если бы Брют держал ее здесь!

Низкие облака разродились дождем, мелким и докучливым. Ночка сидела на каремате, поджав ноги и положив голову на колени, Лаки изучал двор Брюта, ждал. Чем дольше он ждал, тем ожидание становилось невыносимее. Из оранжереи вышла пожилая женщина-садовник, ненадолго задержалась возле будки охранника, что-то у него забрала и ушла. Дождь сменился моросью и вовсе прекратился.