как королевский спецназ и антитеррор сели в лужу, эти выродки Веласкесы через своих протеже устроили театральную постановку за гранью добра и зла, скатившись до уровня неандертальцев или питекантропов. Только во время устроенного ими представления погибло трое! Две женщины и ребёнок! Некомпетентность это плохо, это ужасно, но это хотя бы объяснимо — их страна, к счастью, более десяти лет не сталкивалась с заразой терроризма. Просто признайте, что забыли, как надо работать, народ поймёт! Но то, что устроили эти твари…

— Люблю тебя! — Он подарил ей дежурные цветы — он всегда дарит ей небольшой букет после прямых эфиров — и протянул локоть. — Поехали?

— Куда сегодня? — улыбнулась она.

— Как насчёт итальянской кухни?

— С удовольствием! Сто лет ничего не ела…

Когда они вышли на улицу, на крыльцо, вдруг увидели, что к ним по ступенькам навстречу поднимается шестеро парней в камуфляже и в масках. С оружием, скорострельными игломётами, что важно!

— Этим что здесь надо? — нахмурился её супруг.

— Это «Братство». Наёмники, — констатировала она, увидев шеврон на рукаве одного из них. — У них нет власти, но зашкаливающие понты.

— Сеньора Крус? — спросил первый, поднявшись на один уровень. Трое других обступили их, нехорошо так обступили. И двое встали в резерве.

— Что-то случилось? — напряжённо сузились её глаза. Показывать слабость Ева не собиралась, хотя под ложечкой сосало.

— Вы — сеньора Ева Крус, — скорее утвердил, чем спросил он. — И вы сегодня подписали обращение к королеве по поводу смены неадекватного руководства спасательной антитеррористической операцией.

— А у нас что, тоталитарная несвободная страна? — Да ей было страшно. Конечно, у них страна пока ещё свободная, это так. И в рамках закона любой может делать что угодно. Но когда тебя окружает шестеро дуболомов с оружием, одни из тех, что вчера и позавчера штурмовали и зачищали главный бандитский притон столицы (если не самый главный, то один изсамых)… Коленки сами гнутся, поверьте!

— Ни в коем случае, сеньора! — оскалился старший. — Но вам предоставлена честь показать мастер-класс по переговорам с террористами. Кстати, мы смотрели только что ваш эфир — вы и правда неплохо разбираетесь в вопросе.

А теперь кошмарные улыбки на лицах всех шестерых. Дичайшее презрение — ага, разбирается она, как же (по их мнению).

— Сеньора Крус, вы едете с нами, и это не обсуждается, — заявил старший отряда.

— С какой стати? — фыркнула она.

— Это приказ.

Ей понадобилось несколько секунд для понимания комичности, и одновременно трагичности ситуации.

— Чей приказ?

— Антитеррора.

— Я не подчиняюсь приказам антитеррора! — Ноги её всё больше и больше подкашивались. Наконец, супруг пришёл в себя от перманентного охренения.

— Слушай, служивый! Ты ничего не попутал? — Он сжал ей ладонь и задвинул за своё плечо, выступив на шаг вперёд. — Ты вообще понимаешь, с кем разговариваешь? Знаешь, кто я?

— Так точно, сеньор. Понимаю. Знаю. — В голосе ни капли уважения. Скорее наоборот, полное презрение.

— Пошли вон, уроды! — угрожающе сделал супруг ещё шаг вперёд.

Ева успела заметить, как один из боковых бойцов как бы невзначай повёл стволом… И в плечо её защитнику с его стороны впилась ампула. Она не видела такие, только читала про них.

— Я-а-а-а… Что вы себе позволя…!

Её взяли под руки, надёжно зафиксировали, после чего последовал укол. Но не ампулой из игольника, а, видимо, автошприц.

— Я-а-а-а… — Накатила апатия.

— Стоять!

— Оружие на землю!

— Оружие на землю, уроды! Будем стрелять!

Это начала действовать их охрана. Личная охрана её супруга, пусть и второго сына, не наследника, но представителя одного из могущественных кланов первой сотни. Да, в конце списка этой сотни, но имя всё же известное. Ева смотрела на всё как из тумана, и видела, как падают охранники, сражённые ампулами. Как мчит вперёд их «Мустанг» — на помощь. Как его прошивает туча игл, и стреляли не те, кто схватил её, а кто-то справа — прикрытие. Её похищение тщательно спланировано, у неё и супруга не было ни малейшего шанса выпутаться.

«Грёбанные Веласкесы!..» — промелькнула мысль перед отключкой.

* * *

Необходимость работать одновременно четырьмя группами — зло. Четыре — слишком мало. Крысы, прознав, что началась охота на подписавших петицию, разбегутся по норам, забьются в щели и исчезнут. И даже с «Оракулом» их не выковыряешь. Конечно, из двух сотен подписантов нам требовалось от силы два-три десятка, но среди тех, из кого выбирать, слишком многие — лишь массовка. Кому, например, нужна какая-то там поэтесса, член союза литераторов Венеры? А актёры столичных театров? Из сорока восьми актёров, подписавших обращение, я слышал от силы три фамилии. С киноактёрами примерно то же самое, из полусотни слух зацепило фамилий десять-пятнадцать, из них знаю максимум пятерых. Режиссёры — тут получше, толковых режиссёров у нас не так много, а приглашать бестолковых подписаться под очень важной петицией — опускать общий уровень обращения. Ну, а спортсмены все как на подбор пенсионеры, ушли из спорта, и для них любая огласка, даже в негативном ключе, это лишняя (дополнительная) реклама. Ещё было три актрисы порно(!), но вот их как раз я не то, что менять не буду — их я даже захватывать запретил! Дуры есть дуры (умные там не работают), но главное, что для других будет наказанием, для них — рутина. Что на съёмках их имеют, что там отымеют — работа такая. Нет воспитательного эффекта, а пока всё упирается в него, он моя цель, а не что бы то ни было ещё.

— Да, Хуан, спортзал местной школы. Две раздевалки, в которых туалеты. Сидеть будут в самом зале, в туалет ходить в раздевалки. Мебель парни им натащат из самой школы, из классов — школьный техперсонал уже на месте, всё моим парням показывает, помогает организовать.

— Отлично, сеньор Гарсия, — похвалил я. — Но я слышу в вашем голосе осуждение.

— Хуан, ты играешь не на том поле, — честно сказал ветеран, что думает. — Ты разъединяешь общество перед лицом угрозы. Да, они идиоты. Но в нашей стране даже идиоты имеют право на мнение.

— Сеньор, на улице Южного Форта на нас пёрли такие же идиоты, — парировал я. — Только студенты. И если бы у нас не получилось их остановить, они бы ударили