— Просто художники выше условностей, и да, мы так видим. А видим мы, чаще всего перспективу и объем, тогда как у остальных всё лежит в одной плоскости, максимум в двух. — Я спрятал блокнот с карандашом. Набросок готов, а рисунок дома дорисую. — Маша, тебе нравится? Всё устраивает?

— Да, — она раскраснелась и счастливо улыбалась.

— Тогда давайте подберём этой крошке достойный чехол и патронов, — я повернулся к продавцу.

Уже сидя в машине, я задумчиво смотрел на Машу, которая нежно прижимала к груди свою винтовку.

— Мы рождены, чтобы доставлять людям радость, — сообщил я ей. Машу посмотрела на меня сияющими глазами.

— Почему ты так решил?

— А ты разве не видела, какие радостные и счастливые были продавцы всех магазинов, где мы сегодня побывали?

— Если учитывать суммы, которые мы у них оставили, это не удивительно. — Маша хмыкнула. — Жень, мы её испытаем?

— Обязательно, — я кивнул. — Завтра вернёмся в форт и при первой же возможности выедем за периметр. Составим конкуренцию Перепёлкину в отстреле тварей? Заодно макрами для ружейных патронов разживёмся. Чтобы не покупать, если вдруг, что-то снова произойдёт.

Глава 24

В форт мы вернулись, как и планировали. Воспользовавшись портальным свитком до Иркутска, а затем через стационарный портал в форт. Оставшееся время, проведённое в Новосибирске, прошло без происшествий. Это было странно и довольно подозрительно.

Я уже подсознательно недолюбливал этот город и ждал от него неприятностей. И, чтобы их избежать, провёл день за рисованием. Я доводил до ума рисунок, на котором Маша стояла с винтовкой. Не знаю, как для кого, а для меня это было очень привлекательное зрелище.

— Это очень странно, — сказала жена, перегнувшись через моё плечо и рассматривая то, что в итоге получалось.

— Почему ты так думаешь? — я сделал ещё один штрих, чтобы завершить получившийся образ.

— Многие художники рисуют своих муз обнажёнными, а ты нарисовал меня полностью одетой, да ещё и с оружием в руках, но, Женя, от этого рисунка на километр несёт чувственностью, — проговорила она куда-то мне в шею, отчего по коже побежали мурашки.

— Я тебя уже рисовал обнажённой, — постав замысловатую подпись в углу рисунка, протянул ей портрет. — Теперь хочу вот так. Ты же моя муза, значит, обязана вдохновлять в совершенно разных видах.

— Обязана? — она игриво укусила меня за мочку уха.

— Конечно, — я извернулся, ухватил рассмеявшуюся Машу и притянул к себе на колени. — Раз согласилась быть музой, будь добра соответствуй.

— А ты меня спрашивал, хочу ли я быть твоей музой? — тихо спросила Маша, запустив руки в мои волосы.

— О таких вещах приличных муз не спрашивают, — наставительно проговорил я, проводя ладонью по её щеке. — Они просто принимают свою нелегкую судьбу.

— Это несправедливо, — она покачала головой. — Музы должны сами выбирать своего художника.

— А, может быть, это ты на самом деле выбрала меня. — Я улыбнулся. — Не могу сказать, как это было на самом деле.

— Хочешь сказать, что в этом случае смириться должен художник? — Маша говорила это прямо мне в губы.

— Да. Это же обоюдоострый процесс. Который может быть весьма болезненный. Надеюсь, мы избежим подобной участи, — я резко встал и подхватил её на руки.

— Я уверена, что так оно и будет, — Маша снова тихонько рассмеялась, когда я пинком открыл дверь гостиной, в которой мы сидели, и понёс её в спальню.

К чёрту всё. Нам есть, чем заняться до отбытия в Иркутск.

Форт встретил нас мелким дождём, туманом и пасмурным небом.

— Мне уже даже становится интересно, здесь погода когда-нибудь бывает солнечной? — спросил я негромко.

Кузя, который приехал к портальной станции, чтобы нас встретить, услышал и ответил, хотя вопрос был, скорее, риторический.

— Зимой и летом. Только зимой в то время, когда светит солнце, становится невыносимо холодно, а вот летом наоборот, просто катастрофически жарко, — и он распахнул дверь, чтобы Маша могла сесть в машину.

— Какие вообще новости? Что-нибудь произошло в наше отсутствие? — спросил я у него, садясь следом за женой на удобное сиденье.

— Практически ничего, — Кузя сел за руль. — Доставка, правда, увеличивается. Сергей Ильич дал добро на покупку специального автомобиля. Я уже передал заказ Павлову. Он обещал сделать всё быстро и в лучшем виде.

— Павлов скоро озолотится, работая с нами, — я хмыкнул и посмотрел в окно.

— Он и не скрывает тот факт, что работа с кланом Рысевых находится у него в приоритете. — Кузя слегка замедлил ход.

По улице быстрым шагом прошёл отряд зачистки, и наш водитель остановился, давая бойцам пройти. Шедший впереди отряда офицер кивнул головой в знак приветствия. Я запоздало узнал в нём Сусликова. Его лицо и одежда были густо заляпаны какой-то зеленоватой слизью. А зверское выражение, застывшее на лице, просто кричало о том, что суслик не просто личность, но и очень опасный, и свирепый хищник.

— Подожди, — приказал я Кузе, и выскочил из машины, направляясь к ожидающему меня Сусликову. — Что случилось? Прорыв?

— Прорыв, — он кивнул. — Только не на территории форта, а за периметром. Точнее, два прорыва. Причем один за другим, — Сусликов сплюнул на дорогу. Судя по цвету слюны, эта зелёная гадость ему в рот попала. — Второй раз маг-контролёр зафиксировал четвёртый уровень. Что-то там серьёзное вырвалось, потому что мелочь ломанулась в форт через защиту. Буквально по трупам пошла, и пара десятков нулевого-второго уровня сумели прорваться. Сейчас дыру в защите залатали и укрепили, чтобы такого не повторялось, а нас на отлов отрядили. — И он снова сплюнул зелёную дрянь. — Вот же гадость какая.

— А четвёрка всё ещё там, за периметром? — спросил я и, прищурившись, посмотрел в сторону защитного барьера.

— Если и там, то уже при смерти. Двое суток прошло, как-никак.

— А вы всё ещё гоняетесь за мелочёвкой? — я усмехнулся.

— Да этой-то что будет. Второго уровня уже всех отловили. А нулевого-первого, они же, как тараканы, ещё и плодиться начнут, если мы их не вычистим все до единого. Зато твоя кафешка за эти дни рекордную выручку, наверное, подняла. Не успевали заказы