Под изъеденным возрастом подбородком старухи трепетала пара переплетенных узловатых жил. Массивные висячие серьги скорее подошли бы юной девушке, но сейчас они казались якорями, тянувшими каждую черточку лица гадалки вниз, на дно моря, где ждала смерть.

– Хиромантия, – изрекла цыганка.

Из-за акцента она говорила так, будто у нее густой гуляш во рту, и сначала я не разобрала слово, решив, что нам предлагают купить какую-то мантию.

Но тут старуха протянула ладонь, скрючившуюся рядом с чашей расплавленного янтаря пустой голодной клешней.

– Дамы вперед, – сказала Ирен; ее голос прозвучал с иронией.

Я сняла перчатку и положила правую руку ладонью вверх перед гадалкой. Она сразу же начала нараспев излагать свои соображения:

– Ты выбрала руку, которой строишь свою жизнь. Левая рука говорит о том, что было и что тебе дали родители. Ты же сама за себя отвечаешь, и ты не светская дама.

Я кивнула.

– Ты даешь руку открыто, как друг, но ты не та, кем кажешься.

– А кто тот? – возразила я.

– Некоторые – те, кто они есть на самом деле. Ты – нет. Ты проделала долгий путь ради обмана, но сильнее всего дурачишь саму себя. Ты будешь жить долго и трудно.

– Трудно? Как вам не стыдно! – Я попыталась вырвать ладонь. – Устав артели цыганок-гадалок велит сообщать только о процветании и красавцах брюнетах.

– Тебя ждет плохая судьба с мужчинами и деньгами. Ты останешься одна-одинешенька. Твое имя забудут, но слава продлится вечно.

– Мне это не нравится, – заявила я Ирен, снова стараясь высвободить руку из когтистой клешни.

– Ты еще не заплатила мне, – заметила старая карга, – так что мне нет нужды тебе врать.

– Деньгами оплачивают ложь?

– Деньгами покупают видимость правды.

Ирен полезла в карман пальто. Я ожидала увидеть третьего участника вечеринки – пистолет. Вместо этого примадонна высыпала на узорчатую скатерть горсть серебряных монет.

Гадалка притянула мою ладонь ближе к себе:

– Ты считаешь себя охотницей, но теперь охотятся за тобой. Ты жаждешь славы, но найдешь ее не там, где ищешь сейчас, если вообще доживешь до конца своих поисков. Твоя жизнь в опасности.

Она резко оттолкнула мою руку и утащила серебро Ирен куда-то в темноту.

Я услышала, как монеты звякнули, потом наступила тишина.

– А как насчет красавца брюнета? – потребовала я продолжения.

– Их несколько, и ни один тебе не подходит. Я бы предложила женский монастырь. – Старушенция повернулась к Ирен, которая быстро сказала:

– Я предпочитаю кристалл, – и положила одну золотую монету рядом с чашей.

Мне было ясно, что примадонна не хочет снимать перчатки, чтобы не раскрыть свой маскарад. Цыганка не стала спорить. Она обеими руками подняла чашу с углями и отставила ее в сторону.

Я громко ахнула, когда ее пальцы коснулись металлической емкости, но гадалка даже не дрогнула. Я же, вместо того чтобы восхититься ее волшебной нечувствительностью к жару, принялась размышлять, как ей удалось создать иллюзию горящих углей. Все эти загадочные дела – сплошной обман.

Цыганка встала и, покопавшись на столе, стоявшем в темноте позади нее, вернулась с другим предметом в ладонях: слегка деформированным стеклянным шаром такой скверной выделки, что я даже со своего места и при тусклом освещении заметила волнистые зеленоватые вкрапления. Чтение по хрустальному шару наверняка окажется еще б́ольшим обманом, чем хиромантия.

Старуха быстро поставила на стол шар, у которого обнаружилось плоское дно, поэтому, строго говоря, это был не совсем шар.

Она начала бормотать какие-то слова на непонятном мне языке, а глаза ее так потемнели, что казалось, будто они состоят из сплошного зрачка.

Ирен перевела мягким контральто:

– Природный горный кристалл из тьмы веков, добытый в Уральских горах России, подкрашенный малахитом для зеленого оттенка, который так понравился леди. – Примадонна воспроизвела даже насмешливый тон цыганки, которым та ответила на мой невысказанный скептицизм.

Однако меня проницательность гадалки не впечатлила. Уверена: меня, Ирен или других клиентов эти ряженые торгаши, подвизающиеся в качестве прорицателей, «читают» по мельчайшим изменениям мимики или позы. Неосторожные люди обычно выдают не менее половины своих мыслей, даже не подозревая об этом.

Я заставила себя удивленно раскрыть глаза, как наивная дурочка.

Но старуха проигнорировала меня и сгорбилась над хрустальным шаром якобы экзотического происхождения, а на деле больше похожим на дешевое зеленое стекло для винных бутылок с чешских заводов, производящих из того же стекла множество искусственных полудрагоценных камней, которые называются «стразы». Бедная Богемия – решительно ничего подлинного.

Благодаря причудливой форме шара освещавший комнату неяркий огонек свечи разгорелся до размеров вселенной с крошечными звездами, мерцающими на своих орбитах. Теперь даже мне стало любопытно.

Цыганка уставилась в шар, потом в глаза Ирен.

– Джентльмен, – прокаркала гадалка, – повидал мир, и скоро его снова ждет долгая дорога.

Тоже мне открытие: и дураку понятно, что примадонна много путешествует, раз она владеет несколькими языками.

– У него есть женщина, которая занимает важное место в его мыслях. Иностранка, которую он очень любит и оберегает. Она не красавица, но я вижу другую женщину, в которой сочетаются внешняя красота и внутреннее уродство. Она тоже иностранка. Найди одну, и ты найдешь вторую, но тебе она не понравится.

– Что за чепуха! – прошептала я Ирен по-английски. – От меня, значит, ускользнут все мои брюнеты, а тебе достанется красавица, которая от тебя прячется?

– Вижу третью женщину, – продолжила цыганка на подозрительно чистом английском. – Она не та, кем кажется. Я вижу, как судьба свяжет ее с высоким брюнетом. Нет… с двумя высокими брюнетами! Оба далеко, и бессмертная душа одного из них в ужасной опасности.

Разве цыганки верят в душу, подумала я. Вопрос интересный. Какую религию они почитают, если у них вообще есть какой-нибудь бог, кроме золотого тельца?

Ирен наклонилась вперед, сложив обе руки в кожаных перчатках на поставленную вертикально трость. Она вела себя так, словно ей действительно были интересны измышления гадалки.

– Ты приходил ко мне и раньше, – сообщила цыганка наполовину утвердительно, наполовину вопросительно.

Ирен пожала плечами: ответ столь же неоднозначный, как и комментарий гадалки. Морщинистые руки старухи поглаживали шар, отбрасывая тени на десятки крошечных огоньков, пляшущих в глубине стекла.

– Ты приходил ко мне с другой женщиной, – сказала мошенница уже увереннее, – однако теперь ты тревожишься о ней. Весьма интересно. Никогда еще я не видела в шаре душу, вокруг которой витает столько опасностей. Но ты сам останешься неуязвимым, пока все остальные падут. Ты пойдешь как живой мертвец, отбрасывая не тень, а ее иллюзию.