В этот самый момент, пока одни ее сотрудники всеми силами искали способ выйти на контакт с космонавтами, брошенными в пустоте, а другие поддерживали работу станции, Агата все еще не могла «спуститься на землю». В самом центре Кесслера, призванного объединять, она более не чувствовала себя частью этой системы, существующей как единый организм. Знания, недоступные никому кроме нее, несли с собой страх и одиночество, ведь все, что от нее требуется – это ожидание трагедии и бесчисленных возгласов друзей и сотрудников: «этого не может быть», «они не заслужили такого», «как мы допустили подобное»? и т.п. Представляя подобный исход, она даже испугалась того, что кто-то из людей заметит на ее лице преждевременную скорбь. Агата провела ладонями по улицу, чтобы проверить, не выступили ли у нее слезы.

И вдруг, думая о том, какой ответ она будет давать всем скорбящим, требующим хоть какого-то оправдания тому, почему подобное произошло, Агата словно очнулась ото сна, произнеся вполголоса: «Этого еще не произошло». Даже более того – у нее есть план, опрометчивый и рискованный, ставящий на одну чашу весов ее карьеру и, возможно, свободу, а на другую – жизни ее команды. Сделав глубокий вдох, она продолжала поглядывать на людей, и чувство того, насколько она гордится ими и своим участием в их работе, переполнило ее настолько, насколько накрывает ностальгия при просмотре старых фотографий. Рискнуть всем ради спасения своей команды – это единственный вариант, который она видит для себя, не просто как для начальника, а как для того человека, который лучше всего подходит на эту роль потому, что только она может это сделать.

Но один вопрос все же остался у нее без ответа и, честно признаваясь самой себе, знать истину она не хотела – стала бы она рисковать всем, ради спасения космонавтов, не будь там того самого человека?..

Покинув центр «урагана», более не ощущая себя его частью, Агата знала и прекрасно отдавала отчет о переходе границ, где, чем меньше людей осведомлено, тем лучше. Всю ответственность она берет на себя, нельзя допустить, чтобы к ее решению, которое почти что равнялось измене, были причастны лишние люди.

Первый звонок она сделала человеку, присутствие которого в ближайшем окружении, воспринимается уже не так противоречиво. Причем, именно Ильза задала ей вопрос, на который она не ответила, ведь не была уверена тогда в том, что слепо последует исполнению приказов.

Просчитывая альтернативы, Агата стала понимать свое место и свою роль на большой шахматной доске, на которой условия для ее правильного хода, так незаметно ото всех и тихо, предоставил Бенджамин.

– Расскажи, пожалуйста, за сколько времени твои люди обычно распространяют информацию, с целью привлечения населения к тому или иному вопросу?

– Так, – ее несколько удивила такая формулировка вопроса, – если у вас там что-то просочилось, это не моя работа. У меня только ручка и тетрадь, а выходить мне можно лишь в туалет, и то под присмотром, что странно, но… – Агата никак не среагировала на отчет, молча глядя прямо в глаза журналистки, пока та не поняла, насколько иным боком стоял этот вопрос.

– Теоретически, будь у меня возможность связаться с нужными людьми, я бы смогла уже через несколько часов передать все необходимое, чтобы в мировой сети узнали о событиях, – рассуждающее, словно невзначай говорила Ильза, постукивая по столу то одним концом ручки, то другим, изящно подкручивая ее в руках.

Агата рассказала ей все – без имен и обвинений, строго факты. Постепенно, упоминая разные мелочи, Агата старалась вкладывать информацию под нужным углом, дабы человек пера и бумаги понимал историю такой, какой ее должны понять люди. Ильза не перебила ее ни разу, не записала ни слова, даже, не двинулась с места. Не сводя взгляда с Агаты, журналистка напоминала некую статую – напряженный лоб, сведенный вместе брови и чуть подрагивающая губа. Когда Агата закончила историю, ознаменовав это лишь молчанием, Ильза провела ладонями по лицу, зачесывая волосы назад. Она понимала, на какие риски идет руководительница проекта для того, чтобы рассказать правду человеку, который обычно стоял последним в списке контактов.

Людей, тех самых, чьи голоса она слышала, ждет смерть. Вместо спасения и признания, завтрашний день они встретят в последний раз, так и не узнав причин проблем со связью, из-за чего оказывается так, что жизни их – это лишь вынужденные жертвы ради сохранения частной собственности.

Ильза посмотрела на Агату:

– Ты знаешь, как спасти их?

Бенджамин находился в некоем пространном состоянии, совершенно игнорируя сменяющиеся за окном личного авто виды и пропуская мимо ушей все окружающие звуки. Он сидел на пассажирском сиденье, глядя куда-то перед собой, в безликую пустоту, словно отделившись от своего тела. Следуя построенному программой маршруту, являясь частью большого «роя» себе подобных, автопилот вел его к единственному оставшемуся в этом большом мире человеку, который способен понять его. Бенджамин знал, что Итан совсем не ждет его, и от этого чувствовал себя еще более одиноким.

А ведь всего пару недель назад, его мир был простым и понятным: проекты создавались, пусть и с толикой хаоса, Кассандра спокойно ждала своего часа, Итан все реже всплывал у него в памяти, но главное – Майя была жива.

Пытаясь уследить за всеми событиями с момента гибели возлюбленной, Бенджамин будто бы отставал на два шага, не успевая даже остановиться и взять самого себя под контроль – он больше импровизировал, нежели планировал. А это – не могло не раздражать… Один большой, замкнутый круг, где вместо концентрации и спокойствия, у него еще больше сбивается внимание, вынуждая растрачивать драгоценное время и силы на ненависть к самому себе. Но Бенджамин знал, что у него все же есть возможность выбраться – многие бы сочли его действия опрометчивыми, радикальными или грубыми, – но сам он знал: есть только один выход – идти ва-банк.

Он стоял прямо перед дверьми, которые открылись автоматически, подтверждая успешную проверку личности. Молча пройдя через них, он так же незаметно оказался в большой комнате, где был всего сутки назад. Его старый друг стоял с несколько озабоченным лицом, посматривая на Бенджамина, молча занявшего место на кушетке. Когда тяжелый взгляд Бенджамина встретился со взглядом Итана, оба, на удивление для себя самих, были искренне рады компании друг друга.

Бенджамин будто перенесся на несколько лет назад, когда в любой трудный момент, связанный с работой или чем-то личным, они собирались втроем – Бенджамин, Майя и Итан – и обсуждали всё, что не могли обсудить с кем-то другим. Они решали проблемы, находили выход из любой трудной ситуации и поддерживали друг друга. Всегда. Тогда они были семьей.

– Ты последним общался с Кассандрой, пока мы не заперли ее, так и не позволив ей узнать мир, в котором она существует. Если я спрошу тебя, о чем она тогда мечтала, ты ответишь честно?

Итан сел напротив Бенджамина, уткнув локти в колени, сведя пальцы в замок, и принявшись будто бы изучать человека напротив него.