Спустившись, он идёт по дорожке, заросшей по обе стороны кустарником. Дорожка эта выводит к небольшим постройкам, боксам административно-производственного назначения, по всей видимости. Там стоит несколько автомобилей.

Я поддаю скорости и припускаю, перескакивая через несколько ступенек. Бляха, теряю объект из виду, он скрывается за кронами деревьев. Быстрей, надо поднажать.

И я нажимаю, разгоняюсь и, сбежав с лестницы, преодолеваю дорожку практически за пять гигантских шагов. Выскакиваю на площадку между бетонных построек. Тут пустынно, стоят машины, Кухаря нет. Точно, его я не вижу! Зато вижу красный «Иж», комби, выезжающий с этой площадки.

Нет, ну бляха-муха! Останавливаюсь и начинаю крутить головой в поисках тачки или частника.

— Парень, — раздаётся за мной женский голос. — Ты бумажник выронил.

Я резко оборачиваюсь и вижу симпатичную улыбающуюся девушку и… летящий к моему лицу крепкий кулачок…

Ну, милочка, это ты зря, честное слово! Я резко отбиваю её руку и… и тут же что-то тяжёлое обрушивается мне на загривок…

Упс…

Наступает темнота…

22. Веселый ветер

Свет включается так же внезапно, как погас. Я лежу на заднем диване автомобиля. Руки за спиной, скованы браслетами, голова болит, во рту вкус металла. Подловил, сучка…

— Вы не сильно его?

Это водитель, голос женский, видать, та самая девка.

— Да какая разница? — усмехается Поварёнок.

Он сидит на переднем сиденьи и, стало быть, год за бортом по-прежнему восемьдесят первый…

— Ты хорошо проверила, никаких жучков на нём нет?

— Насколько смогла, — отвечает девчонка.

Вот хмырь, у него прям бабский спецназ, честное слова, ангелы Чарли… Жалко мочить будет. Я усмехаюсь, мочить… Надо бы сначала самому отсюда выпорхнуть. Пытаюсь сложить кисть правой так, чтобы она смогла выйти из браслета. Но нет, хрен-то там, затянуто на совесть…

Кухарь поворачивает ко мне голову и я быстро закрываю газа, не желая раньше времени обнаружить своё осознанное присутствие.

— Должен бы уже очнуться, — хмыкает он.

— А вы не переусердствовали? — с сомнением спрашивает барышня.

— Даже, если и так, — довольно фыркает он, — что тут поделать? Сопутствующие потери неизбежны, тебе ли не знать? Да, и не о том ты думаешь. Тебе надо думать о звёздочках и дырочке для висюльки. И о том, что выходишь из резерва. Он же враг, а мы не только заполучили документацию, но и его самого. Это просто верх мастерства. Ты, Тоня, в большом деле участвуешь.

Любопытно, что он будет говорить, когда бедная Тоня узнает, как дела обстоят на самом деле. Я мог бы её просветить. Легко. Да вот только делать это сейчас, наверное, не самая лучшая идея, тем более, когда звёзды и медали, сияющие в воображении, кажутся такими реальными и близкими.

Дорога, судя по всему, грунтовая, сельская, мягкая, но с выбоинами, подвеску на которых пробивает основательно. Окна открыты, тёплый воздух несёт ароматы лета и налетающие порой запахи деревни. Свинарник… Похоже, едем к Трыне. Хорошо, что ещё сказать…

Не знаю, как долго мы уже в пути, но от момента моего «пробуждения» до остановки проходит около десяти минут. Барышня за рулём коротко сигналит, легко стукая по рулю, и раздаётся характерный скрип. Должно быть, ворота открываются. Машина, въезжает и останавливается.

Животноводческий запах не оставляет никаких сомнений, это явно не приусадебное хозяйство, значит, колхоз или совхоз… интересно. Стало быть, тут должны быть работники. И как они отнеслись к присутствию несовершеннолетнего узника? Или за поллитру они способны вообще ничего не замечать?

Но это опасно, вообще-то, ведь скормить целый трудовой коллектив даже очень голодному совхозному стаду, думаю, весьма проблематично.

Открываются дверки. Экипаж покидает лайбу. Моя дверь тоже открывается.

— Аккуратнее извлекайте! — деловито командует Кухарь. — Оно ещё может нам пригодиться.

Это он обо мне, стало быть. За ноги меня хватает крепкий чувак и начинает тянуть из машины. Очень чешется пятка, хочет отпечатать тонкий рифлёный рисунок каблука на лбу этого непуганого дурачка. Но я её сдерживаю. Не будем торопиться, осмотримся для начала.

— Что ж вы делаете, Пётр Николаевич? — ворчу я, когда оказываюсь стоящим на земле. — Разве можно меня по шее бить? Это ведь будет иметь последствия.

— Последствий может и не быть… ну, ты же понимаешь, да?

— То есть? — недоумённо спрашиваю я. — Это что, намёк на то, что вы не джентльмен?

— Улавливаешь ли ты, Егорка, — усмехается Поварёнок, — что зря за мной ломанулся? Нет, я, разумеется, оценил твоё рвение и волю к победе. Выследил аж до Кубинки, прошёл через все мои ловушки и капканы.

— Так я круче Индианы Джонса, помноженного на Джеймса Бонда с добавлением кубического корня из Супермена.

— По-моему, — по-иезуитски ласково улыбается Кухарь, — любой из этих, неизвестных мне людей, помноженный на свинарник, превращается в свиное дерьмо, причём в самом прямом смысле. Улавливаешь?

Я между делом осматриваюсь. Территория небольшая, закрытая, обнесённая бетонным забором с железными воротами. Вообще, похоже не на совхоз, а на хозяйство, принадлежащее воинской части. Вольер из жердей, орущие и благоухающие свиньи, по колено в нечистотах. Пара бытовок цвета хаки на колёсах, строение попрочнее, небольшое, но собранное из бетонных плит. Старинный, похожий на валенок и, судя по всему, нерабочий «зилок» с опущенными бортами. Облезлые, проржавевшие металлические бочки… Нет, это не совхоз, точно говорю.

О, вот и подтверждение! Солдатик. Бухой в дупель. Сапоги, линялые штаны от старой хэбэшки, голый торс, партак на плече. Он высовывается из бытовки, обводит территорию мутным, ничего не понимающим взглядом и, не удержавшись, падает вниз, в крапиву. Округа оглашается отборным многоуровневым матом, горячо поддерживаемым воплями неухоженных питомцев.

— Улавливаю запахи, царящие в вашей штаб-квартире, — киваю я. — Любопытно только, давно ли вы, Пётр Николаевич, стали свиным царём? Надо было, конечно, и раньше догадаться, запашок-то от ваших дел всегда был совершенно однозначным, не вызывающим сомнений. Не зря вас из «конторы» выпнули. Кому такой навозник нужен?

Девушка, вышедшая из-за моего тыла, при этих словах хмурится и бросает несколько удивлённый взгляд на своего босса.

— Ну-ну, наймит империализма, — сахарно улыбается Кухарь, — предатель Родины. Поглумись, покуражься.

— Серьёзно? — усмехаюсь я, — а ничего, что за вами Андропов гоняется? Да, думаю, и Суслов после таких дел, после практически войсковой операции не станет больше вам покровительствовать и постарается откреститься.

— После войсковой операции? — откровенно смеётся Поварёнок и, кривляясь,