кусочек материала остался внутри. Внутренняя сторона перчатки была покрыта копотью, а внешняя осталась чистой. Преступник надел виниловую перчатку на покрытую сажей левую руку и испачкал ее изнутри. Это первое. – Кацураги продолжал: – На раме винты с крестовым шлицем. Они довольно маленькие, их сложно подцепить отверткой или пинцетом. Поэтому убийца закручивал их голыми руками, сняв помешавшие ему перчатки. Из-за размера винтов он был уверен, что отпечатки пальцев не сохранятся. Но на винтах не осталось следов сажи. Это озадачило меня. Как же так вышло? Единственная причина отсутствия копоти на винтах – правая рука убийцы была чистой.

– Что?

– Погоди, детектив! – крикнула Коидэ. – С чего ты это взял? Убийца оставил следы копоти на перчатке с левой руки, но почему ты решил, что правая осталась чистой?

Кацураги никак не отреагировал на ее вопрос.

– Я не мог исключить возможность того, что Фумио и Такаюки тоже могли испачкаться сажей. Они не выходили из дома с начала вчерашнего дня, но при первой встрече с нами, с ног до головы покрытыми пеплом, вполне могли случайно испачкать руки. К тому же они могли выйти из особняка, чтобы разведать обстановку, я этого не исключаю. Но я не мог понять, как сажей может покрыться только одна рука… пока не додумался до одного способа.

– Как это удалось Кугасиме? – спросил Такаюки, не скрывая тревоги. – Что это за способ?

Кацураги наконец был готов ответить на вопрос Коидэ:

– Убийцей был человек, сжимавший правую руку во время подъема в гору.

– Что?

– Если перекинуть сумку через плечо и взяться за ее ручки, то выйдет именно так, как я описываю. Внешняя сторона ладони пачкается, но ее внутренняя сторона обращена к плечу и защищена. Левая рука свободна, а значит, легко может испачкаться.

– Ах… – резко выдохнул я.

Только у двоих из нас – Асукай и Кугасимы – были сумки с ручками. Госпожу Асукай мы уже исключили из числа подозреваемых из-за размеров ее сумки. Таким образом, Коготь – это Тосиюки Кугасима.

Кацураги сидел на земле по-турецки, выпрямив спину. В тот момент всем стало ясно, что перед ними великий детектив.

Но почему же выражение его лица оставалось грустным?

Глава 20. Асукай Хикару

Прошел 1 час 12 минут

после уничтожения особняка

– Не могу поверить, что это был он!

Коидэ провела рукой по лбу, ее губы побледнели. Девушка была искренне потрясена истинной личностью преступника, которого раскрыл Кацураги.

– Я никогда бы не подумала… Я решила, что он слабовольный человек, слишком напуганный, чтобы принять самостоятельное решение. Он всегда смотрел на реакцию остальных со страхом в глазах! Да, он убил жену, оттолкнув ее в приступе гнева, но, вспомните, он был так напуган, что обмочился! Это совсем не похоже на опытного серийного убийцу.

– Этот мужчина… – прервала ее Асукай. – Может, он и выглядел слабым, но внутри у него бушевало безумие, опасный коктейль из чувства превосходства и жестокости. Он был настоящим трусом, его всю жизнь сопровождал страх, но это не мешало ему обдумывать, как бы при первой же возможности свернуть ближнему шею, – сказала она, не скрывая ненависти.

– Я помню, – вмешался Фумио, – как во время работы на улицы он тепло отзывался о своей жене. Назвал ее единственным человеком, поддержавшим его в самые трудные времена. У него даже выступили слезы! Я не верю, что это была ложь… он… он…

– И это тоже он, – кивнула Асукай. – Я уверена, вы были потрясены, узнав, что он убил свою жену. Но это правда. Слова, которые он произнес тогда, были искренними. Он не хотел отвечать за свои поступки, поэтому мог только лить слезы, – продолжила она напряженным голосом. – Это поведение ребенка. Как и все преступления Когтя. Он желал показать, какой он замечательный и талантливый, чтобы все обратили на него внимание. И чем больше внимания получал, тем счастливее становился – он ощущал всеобщее признание! На этот раз он попал в ловушку: не мог привлечь внимание, обнажив свою жестокую натуру. Будучи капризным ребенком, он не смог справиться с неизвестностью. В глубине души он был так напуган, что хотел сбежать.

Действительно, когда я впервые встретил Кугасиму, мне показалось, что тот сильно напуган. Он повернулся к Асукай и спросил ее, что ему делать дальше. Та, в свою очередь, раздраженно смотрела на него, как на ребенка, не способного сделать выбор. Неужели в это самое время Кугасима уже обдумывал план убийства Цубасы? Страшно…

– Подождите! – сказал поддельный Такаюки, резко поднявшись. – Кацураги-кун, ты ошибаешься. Господин Кугасима не убийца!

– Почему же?

– Ты сам сказал, что убийца намеренно повредил крепеж тросов, чтобы опустить потолок, пока в доме отсутствовало электричество. Так он хотел оставить кровавый след. Верно?

– Да, я пришел к такому выводу.

– Но есть одна странность. Мы с Кугасимой разговаривали в общем зале с без двадцати двенадцать до пятнадцати минут первого. С того самого момента, как в доме погас свет, и до того, как он внезапно включился. Несмотря на то что точное время смерти установить невозможно, у него есть алиби на весь период отключения света!

– Ах! – не сдержался я. Как мы могли забыть об этом?

– Хочешь сказать, что ты не веришь моим словам? Значит ли это, что я тоже под подозрением?

– Уверена, ты с легкостью соврал бы о своем алиби, ведь ты – мошенник, – презрительно сказала Коидэ. Но Такаюки не сводил глаз с Кацураги.

– Я… нет…

Кацураги никак не реагировал на его попытку оправдаться.

– Я не сомневался в алиби Кугасимы, оно безупречно, – ответил он. Поднявшись, отряхнулся от земли и повернулся. – Ну что, идем? Я доказал, что Кугасима и был Когтем. Коидэ-сан, вы все готовы? Нам пора прощаться. Быстрее эвакуируемся…

Кровь прилила к моей голове. Подскочив, я подошел к нему и схватил за куртку.

– Эй, Кацураги! Что ты несешь? Доказал?! Что ты доказал?! Не выставляй нас идиотами! Твои теории потерпели крах. Ты даже не учел алиби Кугасимы.

– Это невозможно, – ответил Кацураги, не глядя мне в глаза.

– Кацураги! От чего ты бежишь?

– Бегу? – Он поднял голову, его веки дрожали. Я отпрянул. Неужели он вообще способен на подобные эмоции? – Я не убегаю. Я… не такой.

– Не такой? Не такой, как кто?

– Должно быть, не такой, как я, – мягко вмешалась Асукай.

Кацураги не ответил на ее слова, медленно повернувшись к Такаюки.

– Почему вы заговорили об алиби?

– Это странно. Ты планировал закончить расследование, не упоминая о его алиби?

– Хватит, Кацураги-кун, – насмешливо сказала Асукай. – Если б господин Такаюки не сказал об этом, то это сделала бы