— Нам Дозволено видеть лишь малую часть Ктол Мергоса.Он простирается на многие тысячи лиг к югу, и там есть города, которых не виделни один чужестранец. Мы даже не знаем их названий. Здесь, на севере, мергиведут искусную игру, чтобы скрыть от нас подлинный Ктол Мергос.

— Значит, ты мыслишь, что война разразится вскорости?

— Может, на следующее лето, — ответилБелгарат, — может быть, через лето.

— Будем ли мы готовы? — спросил Бэйрек.

— Постараемся.

Тетя Пол вскрикнула, словно увидела что-то омерзительное.

— Что случилось? — быстро спросил Гарион.

— Стервятники, — сказала она. — Гнусныесоздания.

Гарион увидел чуть в стороне от дороги с десяток большихкрупных птиц. Они хлопали крыльями и наскакивали друг на друга, ссорясь из-зачего-то, с дороги невидимого.

— Что они там клюют? — удивился Дерник. — Яне видел никакого зверья с тех пор, как мы поднялись на обрыв.

— Лошадь, наверное. Или человека, — сказалСилк. — Больше тут ничего нет.

— Неужели человек остался не погребенным? —спросил кузнец.

— Только отчасти, — сказал Силк. — Иногдакакие-нибудь разбойники решают поживиться на караванном пути. Мерги оставляютим вдоволь времени поразмыслить, как они были неправы.

Дерник посмотрел на него вопросительно.

— Мерги ловят их, — объяснил Силк, —закапывают по шею в землю и оставляют. Стервятники поняли, что человек в такомположении беспомощен. Иногда они так торопятся, что приступают к трапезе, недожидаясь, пока он умрет.

— С разбойниками иначе нельзя, — сказал Бэйрекпочти одобрительно. — Даже мерги могут иногда придумать что-нибудьдельное.

— К несчастью, мерги считают разбойником всякого, ктоне находится на самой дороге.

Стервятники нагло продолжали свой ужасный пир, не обращаявнимания на отряд, который проехал не более чем в двадцати шагах. Крылья и телаих скрывали от путников то, что они ели. Гарион был благодарен за это. Что быони ни ели, оно казалось не очень большим.

— На ночлег надо будет остановиться у самойдороги, — сказал Дерник, с содроганием отворачиваясь от стервятников.

— Мысль замечательная, Дерник, — сказал Силк.

Толнедриец не солгал, когда рассказывал об импровизированнойярмарке рядом с мергской подставой. На третий день после полудня они выехали навозвышенность и увидели сбоку от дороги скопище палаток и каменное строениепосреди. Издалека палатки казались совсем маленькими, но видно было, какхлопает материя на ледяном ветру.

— И что ты думаешь? — спросил Силк Белгарата.

— Уже поздно, — отвечал старик. — Нам всеравно надо где-то заночевать, и, если мы не остановимся здесь, это будетвыглядеть подозрительно.

Силк кивнул.

— Надо бы как-то спрятать Релга, — продолжалБелгарат. — Никто не поверит, что мы обычные купцы, если увидит с намиалгоса.

Силк задумался.

— Завернем его в одеяло, — предложил он. —Скажем всем, что он болен. Люди избегают больных. Белгарат кивнул.

— Ты можешь притвориться больным? — спросил онРелга.

— Я болен, — ответил алгос, явно не шутя. —Неужели здесь всегда холодно? — Он чихнул.

Тетя Пол подъехала ближе и потянулась рукой к его лбу.

— Не трогай меня, — машинально отпрянул Релг.

— Прекрати. — Она коснулась его лба и посмотрелапристально. — Он сильно простужен, отец, — объявила она. — Кактолько мы устроимся на ночь, я приготовлю ему лекарство. Почему ты мне несказал? — спросила она фанатика.

— Я стерплю все, что ниспосылает мне Ал, — объявилтот. — Это кара за мои грехи.

— Никакая это не кара, — сказала онарешительно, — и грехи здесь ни при чем. Это простуда — и ничего больше.

— Я умру? — спокойно спросил Релг.

— Конечно, нет. Ты что, никогда не простужался?

— Нет, я вообще никогда не болел.

— Ну, больше тебе этого не удастся, —легкомысленно заметил Силк, вытаскивая из тюка одеяло и протягиваяРелгу. — Завернись в него и накинь на голову. Постарайся сделать вид,будто страдаешь.

— Я страдаю, — сказал Релг, разражаясь кашлем.

— Но ты должен показывать, что страдаешь, — сказалСилк. — Думай о грехе у тебя сразу станет несчастный вид.

— Я все время думаю о грехе, — отвечал Релг сквозькашель.

— Знаю, — сказал Силк, — думай еще настойчивее.

Они поехали вниз к палаткам. Сухой ледяной ветер хлестал полицам. Между палатками виднелось всего несколько торговцев, и те торопливошагали по своим делам.

— Я думаю, сперва мы должны остановиться передподставой, — сказал Силк, указывая на приземистое каменноестроение. — Это будет выглядеть наиболее естественно. Доверьте мне вестидела.

— Силк, ты, шелудивый драснийский воришка! —прогремел хриплый голос из ближайшего шатра.

Глаза Силка расширились, потом он ухмыльнулся.

— Узнаю хрюканье знакомой недракской свиньи, —сказал он достаточно громко, чтобы человек в шатре услышал.

Поджарый недрак в длинном, до пят, черном войлочном кафтанес поясом и в ладной меховой шапочке вышел из палатки. У него были жесткиечерные волосы и реденькая бородка. Глаза, раскосые, как у всех недраков,лучились осторожным дружелюбием, так непохожим на мертвенную пустоту мергскихочей.

Неужели они еще не поймали тебя, Силк? — осведомился онсипло. — Я думал, с тебя давно спустили шкуру.

— Пьян, как обычно. — Губы Силка скривились вухмылке. — Давно в запое, Ярблек?

Кто считает? — Недрак рассмеялся, слегкапокачиваясь. — Что ты делаешь в Ктол Мергосе, Силк? Я думал, твоемутолстому королю ты нужен в Гар Ог Недраке.

— Я стал немножко слишком знаменит на улицах ЯрНедрака, — сказал Силк, до такой степени, что меня стали избегать.