ничего, кроме звезд. Этот момент напоминает мне о моем туристическом путешествии по Европе. За исключением того, что я не под кайфом, а Ваня не какая-то безымянная цыпочка, которую я подцепил в каком-нибудь баре.

Ее рука накрывает мою. — Что случилось?

— Ничего, — вру я.

Она переворачивается и поднимает голову. Теперь ее грудь у моего лица, и чертовски трудно сосредоточиться на том эмоционально уязвимом моменте, который она пытается создать здесь.

— Ты был расстроен с тех пор, как я увидела тебя за ужином. И у тебя было такое же выражение лица, когда ты ждал меня возле моего агентства.

— Может быть, я просто скучал по тебе.

— Или, может быть, ты убегаешь от того, что у тебя на уме.

— В любом случае, единственная, с кем я хочу быть прямо сейчас, — это ты.

Ее рот захлопывается. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

Медленно, осторожно я наклоняюсь и целую ее. Она целует меня в ответ, ее руки скользят по моим плечам и перебирают волосы. Ее вкус такой сладкий, что я мгновенно попадаю на крючок.

Используя свой импульс, я перекатываю Ваню через себя, пока ее центр не оказывается именно там, где должен быть.

Мы оба стонем, когда наши бедра соприкасаются.

Черт возьми, она великолепна.

Мое желание к ней почти непосильно для меня. Я позволяю своим рукам быть жадными. Позволяю своим губам грабить, вместо того чтобы смаковать.

Она встречает мою страсть своей собственной, вызывая крошечные взрывы, которые разносятся по всему моему телу.

Мне нравится ощущать ее вес на себе. Нравится, как мои пальцы скользят по ее бедрам. Люблю ощущать ее дыхание на своей коже и эти тихие звуки, которые находятся где-то между хныканьем и стоном.

— Ты за этим привел меня сюда? — Ее рот влажный и приоткрытый. Ее глаза прикрыты тяжелыми веками. — Чтобы мы могли дурачиться в темноте?

Я цепляю пальцами молнию на ее джинсах и приподнимаю ее, чтобы она могла скатать их по ногам. — Милая, я планирую сделать гораздо больше, чем просто дурачиться.

Она открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но я провожу по ней пальцами, пока единственное слово, которое срывается с ее губ, — это мое имя.

— Ты нужна мне, — шепчу я ей на ухо, прежде чем стянуть джинсы.

Она целует мои губы, погружаясь в меня. На этот раз все по-другому. Медленнее. Слаще. Как будто она понимает. Как будто она хочет дать мне все, что мне нужно.

Секс всегда был для меня бессмысленным действием. Я даю удовлетворение. Я получаю свои награды, а затем оставляю все это позади.

Но в ту ночь с Ваней не только мое тело сталкивается с ее. Это мое сердце. Это мой разум. Это мое все.

Кузов пикапа скрипит при каждом движении.

Звезды спешат спрятаться за облаками.

Я погружаюсь в Ваню так глубоко, как будто никогда не смогу достичь ее конца. А потом я это делаю, и это великолепно.

— Подожди, — предупреждаю я ее.

Она впивается пальцами в мое плечо, когда я беру контроль в свои руки.

Это слишком много.

Слишком…

Когда удовольствие отрывает наши души от тел, я падаю прямо с края обрыва. Падение не похоже ни на что из того, что я испытывал. Я чувствую себя разорванным на части. Перенапряженным. Пустым и полным одновременно. Тону в чем-то, чего не узнаю. Что-то, что пугает меня до чертиков.

И только когда Ваня обмякает на мне, ее тело покрыто потом, а суть нас — одна, я понимаю, что это за "что-то".

Мои глаза распахиваются, как мультяшные окна.

Срань господня.

Я влюблен в Ваню.

Я влюблен в свою жену.

ГЛАВА 15

ГОЛАЯ ПРАВДА

ВАНЯ

— Ты не можешь продолжать приходить сюда каждый раз, когда Хадин запрещает тебе чай, — бормочет Деджона, как только звенит колокольчик над дверью и я захожу в кафе.

— Если ты так встречаешь клиентов, неудивительно, что здесь всегда пусто, — говорю я, плавной походкой направляясь к прилавку и бросая сумочку на пол. Мой телефон вибрирует от нового сообщения. Это от папы, сообщающего мне, что он благополучно добрался домой.

Деджона закатывает глаза. — Это место пустует, потому что управляющий обанкротился.

— Обанкротился? — Я ахаю.

— Они собираются закрыть кафе.

— Нет, — жалобно стону я. — Кто приготовит мне нелегальный чай?

— Тебе придется найти другого дилера.

— Поскольку это может быть прощальный напиток, — я кладу купюру на стойку, — не могла бы ты сделать этот напиток особенным?

Она медленно качает головой. — Я беспокоюсь о тебе.

— И я очень ценю это.

Усмехнувшись, Деджона бежит в подсобку, чтобы приготовить мой волшебный эликсир. Пока работает блендер, я беру свою сумку и иду к кабинке. Мои каблуки стучат по черно-белой плитке.

Я пообещала себе, что не притронусь к чай-латте еще две недели. Проект Вегас оказывает влияние на мои гормоны, и я набираю вес намного быстрее, чем ожидала. Обильное употребление смеси сахара и льда моему делу не помогает.

Но сегодня я на пределе своих возможностей.

Мне это нужно.

— Вот, пожалуйста. — Деджона появляется в образе моей волшебной мамы-чаевницы и ставит на стол чан с чаем.

Мои глаза загораются при виде этого.

Она поджимает губы. — Почему у меня такое чувство, будто я помогаю преступнику?

— Не будь смешной. В лучшем случае тебя назвали бы помощником.

— Я чувствую такое облегчение, — сухо говорит она.

— Привет, моя красотка. — Я воркую над чашкой. Затем фотографирую гигантский чай-латте. Публикуя это в своей истории, чтобы Хадин мог видеть, что я намеренно иду против его приказа не пить чай до часа дня, я легкомысленно улыбаюсь. — Выкуси это.

— Ты в порядке? — Спрашивает Деджона, внимательно глядя на меня. — Ты выглядишь…

— Больше? — Я дополняю.

Она хмурится. — Я не собиралась этого говорить.

— Почему бы и нет? — Бормочу я, засовывая соломинку в чашку. — Многие так делают.

Я не говорила миру, что беременна, но это не помешало папарацци сочинять собственные истории о моем наборе веса. Я пытаюсь понять, почему моя жизнь и мой размер так много значат для этих людей. Это действительно ставит меня в тупик.

— Ты потрясающая, Ваня. Хотела бы я быть хотя бы вполовину такой красивой, как ты, — размышляет Деджона. Ее тон задумчивый, и я знаю, что она говорит серьезно. Что доказывает, что она сумасшедшая и слепая, потому что эта женщина сногсшибательна.

— Девочка, ты великолепна. Прекрати ненавидеть себя, — говорю я.

— Ты первая.

Я закатываю глаза. — Я не ненавижу себя. Я просто ненавижу низкопробные таблоиды, которые не могут скрыть моего имени от своих уст. На прошлой неделе все сходили с ума из-за того, что у актрисы выпали зубы. На этой неделе это я и мое увеличение веса.

— Пошли они к черту. — Деджона поднимает кулак.

— Пошли они все. — Я соглашаюсь, ударяя костяшками пальцев по ее руке.

Она смеется.

Мне действительно