В этом просветленном состоянии ума Фолкерк видел мир под новым углом – так, как его показывают в замечательных фильмах, раскрывающих человеку самую суть бытия. В некоторых предметах таится великая магия, сверхъестественная сила – например, в клинке, который застрял в камне, в кольцах, выкованных в Мордоре, в похожем на смартфон ключе к другим мирам. Оракулы предсказывают будущее с помощью хрустальных шаров, карт Таро, кофейной гущи… И пустых стаканов.

Фолкерку стало страшно. Раньше ему никогда не бывало по-настоящему страшно. Он всегда был уверен, что в мире нет никакого смысла, и пришел в ужас, внезапно осознав, что все вокруг – все без исключения – имеет смысл. Ощущение было жуткое, но вместе с тем мотивирующее. Если знать, что повсюду знаки и знамения, у тебя точно все получится, без вариантов.

У стандартного штурма, даже проведенного быстро и по всем правилам, лишь девяностопроцентный шанс на успех. Штурм не гарантирует, что Фолкерк получит заветный ключ, а Колтрейн с дочерью не сбегут в параллельный мир.

Если Фолкерк не сумеет взять их и на этот раз, другой возможности ему, скорее всего, не представится. В случае неудачи будущее станет пустым, как этот стакан возле раковины.

Нужно снять шоры, послать стандартный протокол штурма ко всем чертям и развернуться как следует, подсказывал ему Оракул Пустого Стакана. Да, можно выбить двери и окна, ворваться в дом и пристрелить всех на месте, но гораздо правильнее будет воспользоваться газом. Потихоньку подобраться к дому и забросить в помещение несколько мощных газовых гранат. Через несколько секунд все внутри потеряют сознание, а потом будут убиты, и Колтрейн никак не успеет воспользоваться ключом ключей.

Чуть позже Фолкерк и его люди войдут в помещение, не подвергая себя ни малейшему риску, а потом состряпают историю о том, как Колтрейн собирал газовое устройство для теракта, но что-то пошло не так и газ усыпил не беззащитных жертв, а самого злоумышленника. Карма. Ирония судьбы. Репортеры не станут подвергать такой рассказ сомнению, особенно если услышат его в частном порядке от информатора федерального уровня.

Дюк по большей части не говорил, а слушал. Во время работы в полиции ему не раз приходилось слушать, как всякие выродки сперва отрицают свою вину, выкладывают тщательно продуманные алиби и наконец признаются в членовредительстве или убийстве.

Завтрак был съеден. Только что сварилась очередная порция ароматного кофе, уже третья за утро. Все, кроме девочки, были на кофеиновом приходе. Даже без стимуляторов Эмити была бодра и весела, словно ее организм вырабатывал кофеин вместе со свежими кровяными тельцами.

Всем было что рассказать, и каждая новая история была удивительнее предыдущей, но Эд Харкенбах говорил больше остальных. У него был план. Ученый раз за разом повторял, что способен решить проблемы, возникшие у присутствующих из-за ключа ключей, но для начала всем нужно понять, что такое мультиверсум, какие в нем правила, почему ключ являет собой экзистенциальную угрозу для любого человека из параллельных миров и как Эд намерен свести эту угрозу к нулю, ведь это он ее создал, руководствуясь не разумом, но гордостью, а во скольких мирах – что ж, это еще предстоит выяснить.

Все эти два часа Дюк внимательно слушал речи профессора, пытаясь распознать ложь, увертку или недомолвку. Несколько раз ему казалось, что он сперва провалился в кроличью нору, а после этого попал в Зазеркалье. В такие моменты Дюку становилось не по себе. Похоже, жизнь его изменилась раз и навсегда.

До сих пор размеренная жизнь Чарльза Пеллафино шла по накатанной колее. Каждый следующий день был примерно таким же, как предыдущий, и Дюку это нравилось. В полицейской работе, как и в деле охраны порядка в гостинице, успех зависит от проверенных временем следственных методик. Увлечения Пеллафино – гольф, теннис, игра на пианино – требовали монотонной практики для развития навыков. Он любил собак по тем же причинам, по которым все любят собак, но еще и потому, что собаки живут по расписанию: встают, гуляют, играют и кормятся в одно и то же время. За исключением нескольких раз в год, когда злодеи вознамеривались проявить свое злодейство, в жизни Дюка не было драматических моментов, а чудес и вовсе не случалось. У него не хватало терпения на разговоры о призраках, реинкарнации и предсказании судьбы. Он верил, что все сущее целиком укладывается в традиционную пятерку чувств и за их пределами нет никаких тайн.

Но Эд Харкенбах заявил, что, когда нам мерещится призрак, мы на самом деле видим человека из параллельного мира, ведь реальности не всегда параллельны или вьются одна вокруг другой, словно волокна в силовом кабеле. Бывает, они пересекаются.

Как ни странно, реинкарнация тоже оказалась вполне реальной, но не в том смысле, что после смерти ты возрождаешься в новой физической оболочке. Вместо этого ты остаешься собой в параллельных мирах и проживаешь множество жизней.

Предсказание судьбы? Ну, тут уж нечего сказать. Если верить Эду и квантовой механике, все время – прошлое, настоящее и будущее – было создано в момент Большого взрыва. Следовательно, прошлое и будущее являются частью настоящего, а раз так, должны существовать особо одаренные люди, способные видеть то, что недоступно другим.

Сегодня утром Дюка занесло в чудовищный параллельный мир, и он сумел сбежать оттуда вместе с Эмити. В ином случае он давно пришел бы к выводу, что ему втирают какую-то дичь, встал бы и ушел мыть посуду. Но теперь он сидел перед тарелкой, перепачканной яичным желтком, с кружкой кофе в руке и слушал, словно ребенок у походного костра, Эдовы объяснения, уже не выискивая в них признаков лжи.

Наконец Эд объявил, что знает, как выйти из нынешнего затруднения.

– Вам, – он повернулся к Джеффи и Эмити, – никак нельзя возвращаться домой. Никогда. Врагам известно, что ключ у вас. Даже если сдадитесь, вас прикончат: ведь само существование ключа – это большой секрет, и он не должен выйти за пределы проекта «Магистраль Эверетта».

– Будь проклят тот день, когда я с вами познакомился, – посетовал Джеффри. – Ну, не с вами, а со здешним Харкенбахом. Без обид.

– Никаких обид. В некоторых мирах я слегка не в себе – тоже гений, но склонный к паранойе и мании величия. Кое-где – откровенно безумный. Но в свою защиту скажу, что мне пока не довелось встретить Эда Харкенбаха, творящего преднамеренное зло.

– Жизнь в бегах не по мне, – помотал головой Джеффи.

– По-моему, приключения – это круто, – вмешалась Эмити.

– Отныне, – Джеффи положил руку ей на плечо, – обойдемся приключениями в книжках. Других нам не надо.

– А вам, – продолжил Эд, обращаясь к Мишель, – нельзя приводить домой мужа и дочь, потому что… ну, как вы объясните их воскрешение из мертвых? – Он взглянул на Джеффи. – Простите. Соболезную.

– Да на здоровье. Я не особенно переживаю насчет своих смертей в других мирах. Главное – выжить в этом.

– Блин, я такой белиберды в жизни не слышал, – сорвался Дюк. – Полный бред, но вполне понятный и логичный.