Они, между прочим, проходили сейчас как раз мимо деревьев и монстров — вся эта шумная компашка; интересно было наблюдать, как подростки запросто проходят сквозь древки и длинные лезвия прислоненных к дереву копий.

— Уй!!!

Художник Митяй вдруг скривился и нагнулся, схватившись за ногу:

— Черт! Порезался, кажется.

— Да обо что ты тут мог порезаться-то?

— Не знаю… об стекла, наверное, вон, кровь.

— И правда кровь! — Девчонка в мини-юбке нагнулась и погладила подростка по голове. — Ах, бедненький. Надо йодом помазать.

— Ага, — оборачиваясь, ухмыльнулся Серый. — Лучше уж тогда проспиртовать. Нет, правда, девчонки, у нас еще бутылка сухого есть! Кислое, правда, но ничего, пить можно, если с ирисками.

Так, балагуря, и пошли дальше. А монстры… Монстры насторожились. Переглянулись. Один из них, взяв копье, слизнул с лезвия капельки крови и довольно заурчал. Второй посмотрел вслед только что прошедшим ребятам. Вот чудища переглянулись, что-то пробурчали… Встали! Пошли!

— Хм, интересно… — Инженер покачал головой. — Знаете, мне почему-то жаль этого паренька…

— Думаете, сожрут? — ахнула Олеся. — Но ведь… не могут же!

— А кровь? Вон как ее облизали… Тем более он их смог как-то увидеть, там, у клуба. И тебя, Олесенька, он тоже видел, рисовал даже.

— Да-да, — рассеянно отозвалась девушка. — И… как же теперь быть? Неужели мы его вот так вот оставим на растерзание? Как-то это… не по-человечески что ли…

Максим и Петрович встретились взглядами.

— Так, скорее всего, и не смогут они его сожрать, — осторожно заметил Макс.

— А если — сожрут? — Олеся прищурилась. — Я лично потом спокойно жить не смогу! Вот просто не смогу — и все тут. Мужички, ну придумайте же хоть что-нибудь, ну неужели мы вот так все оставим… монстров этих… и мальчика. Растерзают они его, у меня предчувствие! А у нас ведь ружья!

— Только зарядов мало… Ладно! — Тихомиров решительно тряхнул головой. — Пошли. Посмотрим, чем сможем — поможем. Честно говоря, мне тоже этого Айвазовского-Ренуара жалко. Да и чудища эти… Художниками закусывать — не слишком ли жирно? Пошли, пошли, испортим им ужин!

* * *

На монстров беглецы наткнулись сразу, как только подошли к трехэтажному зданию местной школы. Трехглазые выглядели озадаченными — совершенно по-человечески шептались, кажется, даже переругивались.

Олеся усмехнулась:

— Похоже, они его потеряли.

— Потеряли, так найдут, — поправляя висевшее на плече ружье, хмуро заметил Максим. — Чего тут искать-то? Чай, не Лас-Вегас, народу немного. Может, прямо сейчас пристрелить их?

— Нет. — Григорий Петрович предостерегающе покачал головой. — Стрелять нужно с близкого расстояния и наверняка, второй попытки не будет.

— Надо что-то придумать…

— Пока мы будем думать, монстры начнут искать!

Судя по всему, чудовища именно так и рассудили, потому как переглянулись и, подхватив копья, прыжком рванули в окно.

Макс даже глаза зажмурил — ожидая, что вот-вот разлетятся в стороны осколки стекла… Но нет… Конечно же, нет… еще бы… Как магазин, так и школа, точнее, как беглецы, так и монстры. И те и другие в этом мире чужие, пришельцы.

— Ну? — Тихомиров махнул рукой. — Айда с разбегу…

Очутившись в длинном, тускло освещенном коридоре, беглецы увидели в дальнем его конце обоих трехглазых, мимо которых как раз проходила какая-то девчонка с полотенцем и зубной пастой…

Максим даже не успел опомниться, как один из монстров с размаху проткнул девчонку копьем… проткнул бы… А так — вжик! Только в воздухе что-то свистнуло, а девушка как шла, так и шла себе, что-то вполголоса напевая.

— Ага, — прошептал инженер. — Вот, значит, какой у них метод.

Олеся передернула плечами:

— Да уж, метод хоть куда. Нам бы только под их копьецо не попасться!

Вот опять с лестницы спустилась группа подростков… Монстры снова взялись за копья… и снова — напрасно.

Тихомиров ухмыльнулся:

— Да уж, с ужином у наших трехглазых друзей пока не складывается. Ну что, пора на охоту? Предлагаю спрятаться на втором этаже — рано или поздно монстры туда поднимутся, у меня почему-то такое предчувствие.

— Ага, — кисло улыбнулась девушка. — Если до того мальчишка не пожалует к ним сам… А они его — копьями.

— Представляю, что тут тогда начнется, — покачал головой инженер. — Ни с того ни с сего вместо парня — кровавые клочья. Да уж, думаю, стесняться наши друзья не будут.

— Похоже, что так, — угрюмо согласился Максим. — Ну что, пошли на второй этаж? Вон, сзади — черная лестница. Кстати, оттуда, с лестницы, и более-менее прицельно выстрелить можно.

— Вот именно, что более-менее. Ладно, идем…

* * *

На втором этаже кто-то тихонько играл на гитаре и пел — музыка доносилась из распахнутой двери одного из превращенных в спальные помещения классов:

Я вам песню спою об одном гитаристе,

Он чилийских мальчишек был вожак и кумир,

Я вам песню спою о веселом марксисте,

Что играл на гитаре — а слушал весь мир!

— Не надо про Виктора Хара, Митяй, больно уж песня грустная.

— Так что ж вам теперь — «Венсеремос» спеть?

— Лучше эту — «пароход белый-беленьки-и-ий…» Ну, помнишь же?

Какая-то девчонка, озабоченно стуча каблучками, поднялась по лестнице и, промчавшись сквозь Тихомирова, заглянула в класс:

— Вы у нас гитару брали? Так вот — отдавайте. Нам она тоже нужна.

— Так вас там сторож услышит.

— А мы гулять собираемся, на улицу вылезем. Короче, отдавайте!

— Ну, еще одну песенку, а?

— Тогда гитару сами принесете! — Девчонка рассерженно зацокала обратно, а у самой лестницы обернулась и крикнула: — Давайте быстрей только. Нам тоже песен хочется.

— Ага, а нас к себе не зовут, — глухо прокомментировали в палате.

— Не зовут. У них свои гитаристы есть. Митяй, сбацай-ка напоследок чего-нибудь повеселее! Про Карлсона что ли…

— Есть герой в мире сказочном… — взяв первые аккорды, начал Митяй.

— Он простой и загадочный… — тут же подхватили слушатели.

— Вот молодежь раньше отдыхала, — с оттенком зависти произнесла Олеся. — Вино пей, на танцах пляши, песни ори ночь напролет. Никому и дела нет! Вот это лагерь! И из взрослых — только сторож, и тот незнамо где. А как же воспитатели?

— Они сами себе воспитатели, Олесенька, — тихонько пояснил инженер. — Комсомольцы! Между прочим, по утрам на колхозные поля работать выходят. Целый день, до вечера, на прополке…