Странно даже — маленький такой, как воробей, а девчонки егодо ужаса боялись. И я в том числе… Было за что — и лупил нещадно, и нанаркотики мог посадить, как Машу, например, посадил. Да разве ее только? О Закев нашей среде шепотом разговаривали. Он ведь из воздуха мот возникнуть.., всамый неподходящий момент. Он мог такое заставить делать… Страшный, страшныйчеловек был… Был да сплыл… Одной сволочью на свете стало меньше. И не заплачетникто, порадуются только. Хотя — кто и чему?

Светка и ей подобные на какое-то время потеряют работу —богатеньких клиентов еще поискать надо. Тем более — за бугром, с выездом.Ничего, как-нибудь перетопчутся первое время, а потом найдут себе другогопокровителя — надеюсь, таким же, как Зак, садистом он не будет. А в свободныйполет в нашем деле уйти почти нереально… Впрочем, мне-то какая печаль? За себяя отомстила, за Машу — тоже. На проституции поставлен жирный крест…

— Машка, а ты с этим мужиком где познакомилась? —спросил Вадим.

— А тебе-то что?

— Не хамила бы ты, а? Лучше бы всю правду рассказала. Япойму. Я же тебе не чужой. Я ведь тебя чуть было опять не потерял.Представляешь, что бы со мной сделал твой отец?

— «Отец», «отец», — только и слышно. Ты, по-моему,за него больше переживаешь, чем за меня.

Это тот самый мужик, который посадил меня на наркотики иотправил в Грецию.

Вадим крутанул руль так, что машину чуть не вынесло на обочину.

— Машка, ты это серьезно?

— Вполне.

— А как же ты его нашла? Ты же ничего не помнишь…

— Как видишь, вспомнила, у меня был его телефон.

— А почему ты мне ничего не сказала? Почему решиладействовать сама? Наврала с три короба: голова болит, голова болит. Зачем тыменя обманывала?

— Какое это имеет значение?

— Большое, Машка. Сама подумай, что было бы, если бы яне подоспел вовремя? Тебя бы уже не было в живых… — Вадим испуганно посмотрелна меня, словно хотел убедиться в том, что я никуда не исчезла.

— А что же ты в сауну проституток заказал? —усмехнулась я.

— Машуль, ну прости. Это все Толик… — Вадим, какулитка, втянул голову в плечи. Казалось, он сейчас расплачется. — Я противбыл. Толик для себя заказал.

— Толик?! Он что, половой гигант?! Ведь было несколькодевушек.

— Машка, я ей-богу, не хотел. Прости.

— Еще скажи, что больше так не будешь.

Вадим покраснел как вареный рак и пропыхтел:

— Я больше никогда не буду, честное слово.

— Эх ты, — рассмеялась я и отвернулась к окну.

Машина свернула с шоссе, спустилась к реке и остановилась.Вадим вытащил тело Зака из багажника и положил на землю. Затем присел накорточки и стал внимательно его рассматривать в мертвенно-белом свете ближнихфар.

— Маш, выходит, ты к этому мужику сбежала?

— К этому.

— И что ты в нем нашла? Ни рожи ни кожи.

— Когда тебя посадят на иглу, урод и тот красавцемпокажется.

— Вот гад! Жалко даже, что я его с одного выстрелауложил. Нужно было ему придумать что-нибудь такое, чтобы он подольше мучился.Машка, я тебя очень прошу, никогда ничего не предпринимай в одиночку.

В сумочке, заставив нас вздрогнуть, громко зазвонилмобильный. «Мама, конечно», — поняла я.

— Доченька, как твои дела? — Это действительнобыла она.

— Мамочка, не волнуйся, я скоро приеду. Мне оченьнравится в Москве. Мы ходим по театрам, выставкам, галереям. Москвазамечательный город.

— Возвращайся побыстрее, доченька. Мы с папой тебяждем.

Закончив разговор, я тяжело вздохнула и уставилась намертвого Зака.

— Машка, ну ты и врешь! Где ты так научилась?

— Учись, студент, пока я жива, — невесело пошутилая. — Послушай, а что мы на этого жмурика любуемся? Повесь ему грузило нашею и брось в воду.

— Как скажешь.

Вадим походил нагнувшись вдоль прибрежных кустов темногоивняка в поисках большого камня.

Обнаружив наконец подходящий — замшелый округлый валун,чем-то похожий на бейсбольную биту (мне приходилось видеть такие), — онподтащил тело Зака поближе к воде и, привязав груз веревкой к его ногам,волоком потащил в глубину.

Я наблюдала за его действиями издалека. Картинка показаласьмне смутно знакомой. Ночь, покойник, река… Ну конечно же! Дружок Драного,которого я так лихо, с одного выстрела (ни дать ни взять — заправский киллер),уложила в собственной квартире… Едва дождавшись ночи, мы с Максом привезлизамотанное в покрывало тело на пустынный берег и бросили в воду. Макс точно также тащил его за собой. А потом мы с ним… Нет, не буду я ничего вспоминать.Больно же! До сих пор душа болит…

Вадим выскочил из воды, трусцой пробежался к машине, досталполотенце, растерся досуха и сел рядом со мной. Я уткнулась носом в прохладноеширокое плечо и жалобно всхлипнула.

— Успокойся, солнышко мое, все уже позади, —ласково сказал он.

— Вадим, прости меня, я давно хотела тебе сказать. Япереспала со многими мужчинами.

Этот сукин сын, от которого мы сейчас избавились, хотелвернуть меня к прошлой жизни. Для него любящая женщина — шлюха. Ой, я сама незнаю, что говорю, и ты мне, конечно, не поверишь. Но.., если бы ты знал, Вадим,чем я занималась раньше, ты бы не сидел сейчас рядом со мной. Тебе бы и вголову не пришло называть меня своей невестой. Чем я отличаюсь от тех девушек,с которыми вы развлекались сегодня в сауне? Ничем, мой милый, ничем… Я.., ядолжна была открыться тебе в самом начале. Но я не сделала этого. У меня бы языкне повернулся сказать, что до знакомства с тобой я была шлюхой. А потом об этомузнал бы папа…

— Прекрати на себя наговаривать! — встряхнул меняза плечи Вадим. — Я не желаю это слушать, Да, я знаю, что этот гад посадилтебя на наркотики, да, я знаю, что ты с ним спала. Он просто воспользовалсятвоей слабостью. Тебе хочется сделать мне больно? Ты не можешь проститьпроституток в сауне? Это я должен просить у тебя прощения, девочка моя.

Я тупо смотрела в одну точку и уже жалела о том, что чутьбыло не проговорилась. Кому нужно мое прошлое? Никому. И в первую очередь ононе нужно мне. Я отказываюсь от своей прошлой жизни, я готова плюнуть в лицолюбому, кто хотя бы случайно напомнит мне о нем. Все прошло. Все прошло вместесо смертью Зака…