вже ж мою русу косу заплели! —

рассада:

Ой, ходимо, мое серце, до саду,

Посиемо, мое серце, росаду;

А вже наша росада сходить,

Вже до мене мий миленький ходить.

Лен чаще всего имеет также любовное значение. В веснянке выражается раздумье девицы, с кем придется ей брать лен, который представляется только что сеемым.

Ой, за лисом, лисом, за темним зеленим,

Ой, лелю-ладо, за темним зеленим

Пахари пахали чотирмя сохами,

Пятой бороною — насиемо лену.

Горю горювати! З ким мини сей лен брати.

Вторжение молодца в лен, посеянный девицею, — символический образ овладения сердцем девицы, а самый лен прославляется как символ девической красоты.

Посию я лен

Перед батьковим двором;

Та вродився льониченко,

Та внадився паниченько,

Та витоптав лен.

Чи не лен — то був

Чи не врода его,

Жемчужное насинячко,

Золотев коринячко,

Сам шовковий лен!

Сеяние льна составляет предмет весенней игры. Девица берет лен — образ частый в народной поэзии в описаниях разных положений жизни. Девица берет лен и прикладывает к лицу, а потом задает себе вопрос, кому будет хранить верность это личико.

Ой, у поли зелененьким

Брала дивка лен дрибненький,

До личенька прикладала:

«Лице мое биленькое,

Кому будеш вирненькое?»

Девица берет лен и сожалеет об утраченном возлюбленном:

Брала лен, всю долину исходила,

Нема того и не буде, кого я любила.

Мак — символ красоты и нарядности. Девица срывает мак и прикладывает к своему лицу. Вот если б у меня, говорит она, было такое личико.

Урвала соби чорвоний мачок,

Та приложила до свого личенька.

Як бы у мене таке личенько!

Описывая козака-молодца, идущего в шинок на попойку в нарядной одежде, песня говорит, что он идет, словно панья, а шапка на нем словно цветущий мак.

Иде до шинка як пани яка,

А на ему сличок як мак процвитае.

В смысле картинности и нарядности с маком сопоставляются рекруты:

В чистим поли маки процвитають,

На битий дорози рекрути виступають, —

и чумаки:

Ой, по горах маки цвитуть;

То не маки, то чумаки —

Из Криму идуть, рибу везуть.

В одной любовной песне с расцветом мака сопоставляется козак, идущий с любовного свидания.

Ой, зацвила макивочка, почала бринити,

Иде козак од дивчини — починае днити.

Но более всего маковый цвет служит эмблемою счастливой жизни, ее скоропроходимости. Существует поговорка: «Наш век, как маковый цвет», и эта поговорка облекается в песенные мотивы. Несчастная в замужестве женщина говорит: «Проходит мой век, как маковый цвет, что днем цветет, а ночью опадает».

Пишов мий свет, як маков цвит,

Що в день цвите, в ночи опаде,

Оттак, моя мати, мий вик пропаде.

«Ах, мой белый свет, как маковый цвет! Зачем тебя завязали в белую намитку».

Ой, мий свитку, билий свитку ставя,

Як маковый квитку!

На що тебе завъязали в билую намитку!

Мак составляет предмет весняночной игры: девушки сценически представляют, как мак сеют, боронят, жнут, вытрясывают, а самое построение девического хоровода сравнивается с маком.

Маки, маки, макивочки,

Золотии головочки!

Станьте, дивочки, так,

Як зелений мак!

В исторических песнях с цветущим маком сравнивается козак-молодец.

Морозенко козаченько як мак роспускався.

Бурковина, или буркун зильля (melilothus officinales) — символ верности. Это растение приводится в сопоставление с чумачихою, которая не может успокоиться во время разлуки с мужем.

В огороди буркун зильля по тичини вьется;

Молодая чумачиха за чумаком бьется.

Девица предостерегает своего милого, чтоб он не ходил без нее на улицу, не полюбил другой, и приводит бурковину.

…бурковина стеле,

Не ходи, козаче, на улицю без мене;

Косарики косють — бурковина вьяне,

Не люби иншую, бо серденько вьяне.

Козак в дороге вспоминает о своей милой; ему постелью — желтая бурковина; при этом он заповедовает мысленно своей возлюбленной оставаться ему верною и не ходить на улицу.

Ой, ти козаче, хрещатий барвиночку,

Хтож тоби постеле в дорози лостилечку.

«Ой, постеле, мила, жовта бурковина;

Ти ж мини, дивчино, и в дорози мила.

Що витир повие — бурковину росстеле,

Не ходи, дивчино, на улицю без мене».

Хмель — символ волокитства, разгула, непостоянства. Мать спрашивает сына, который возбуждает ропот своими шалостями, где он ночевал, и сравнивает его с хмелем.

Хвалилися молодици, що ти шкоду робиш…

Де ти хмелю зимовав,

Де ти синку ночував?

С хмелем сравнивается разгульный молодец, идущий к девице и наигрывающий на инструменте — на кобзе или свистелке.

Наберу я хмелю жменю, та посию над водою,

Ой, здалека чути козака орла, як иде з кобзурою.

Хмель — образ ветреного молодца, на которого девица не должна полагаться. Дочь говорит матери: «Ах, хмель, хмель! Зелен, кудреват! Любит меня, матушка, хороший чернявый». — «Дочка моя, — отвечает мать, — все это неправда: если он тебя и возьмет, то любить не будет».

«Ой, хмелю, хмелю зелений, кудрявий.

Любить мене, моя мати, хороший чорнявий». —

«Доненька моя, то неправйонька вся:

Хоч вин тебе визьме, а любить не буде».

Но с увядающим хмелем сравнивается такой молодец, который наконец пленился девицею и сохнет от любви.

Зеленая хмелинонька од сонця зивъяла,

Дивчинонька козакойи та свит завьязала.

С хмелем сравнивается также и девица, которая перебирала молодцами, кружила им головы, а наконец вышла за вдовца.

Ой, ти хмеленьку, буйнее зильля,

Мало разуму маеш,

Ой, пьяного, нетверезого,

З разуму спровожаеш!