Он был небрежен, хуже того, неосторожен. В отчаянном стремлении найти работающий телефон он покинул компьютерный зал «Америкэн интердайн», бегом спустился по лестнице на предыдущий этаж, вскрыл замок на пожарной двери и принялся выискивать открытый кабинет.

«Тупица! У тебя что, совсем мозги отказали?»

Он позабыл о том, что видел с улицы, — что одиннадцатый этаж был самым ярко освещенным во всем здании. Отдел объединений и приобретений в «Ли, Бах и Уочатт» не спал никогда. Вокруг было полно людей. Его трижды останавливали и задавали вопросы. Каждый раз он был вынужден углубляться в коридоры с кабинетами банкиров, занимающихся инвестициями, и оказывался все дальше от пожарных лестниц и лифтов. Это был сущий кошмар.

— Простите, могу я вам чем-нибудь помочь?

Невысокий мужчина с землистым цветом лица, в дорогом костюме. У него были рыжие усы и бородавчатое серо-желтое лицо, и говорил он с мягким, шепелявящим британским произношением. Дейв возненавидел его с первого взгляда.

— Д-да, — запинаясь, отозвался Дейв. — Я от печатников.

— Ах да, — сказал англичанин. — Вы, должно быть, ищете ППП-группу. У них сегодня ожидается «красная селедка».

Дейв бодро кивнул.

— Полагаю, Комиссия по ценным бумагам и биржам захочет это до полудня.

Тут важно было продемонстрировать понимание жаргона. Любой печатник, связанный с финансовым миром, должен был знать все подробности первичного публичного предложения и понимать, как важно, чтобы «красная селедка» — первичный запас проспектов с предложениями — соответствовала требованиям комиссии по безопасности и обмену.

— Совершенно верно, — согласился англичанин. Он указал Дейву в дальний конец коридора и велел повернуть налево. И смотрел, как Дейв уходит.

Следующему, на кого он натолкнулся, — высокому мужчине с расстроенным лицом, в отвратительных цветастых подтяжках — Дейв сказал, что он курьер из юридической фирмы. Третьему он назвался техником из службы техподдержки, вызванным для устранения неполадок с локальной компьютерной сетью.

И каждый встреченный посылал его в дальние части конторы, все дальше от средней части здания, от лифтов и пожарных лестниц. Дейв готов был кричать от бессильной ярости.

В конце концов он очутился перед затемненным коридором, идущим на северо-восток. Дейв оглянулся через плечо, убедился, что его никто не видит, и нырнул в этот коридор.

Коридор оканчивался тупиком с закутком для секретарши. Нет, не совсем тупиком. За столом секретарши виднелась еще одна дверь. Дейв повернул ручку двери. Дверь отворилась, и за ней обнаружился полутемный кабинет. В отраженном свете уличных фонарей с Парк-авеню видны были его размеры: кабинет был огромным, намного больше, чем у Берни.

Дейв разглядел в дальнем конце кабинета стол. Он шагнул к столу — и тут же рассадил левую голень об низкий столик. Дейв выругался и потер ногу. Следующие несколько шагов он сделал осторожно.

На столе стояла бронзовая лампа фирмы «Стиффель» — дорогущая, наверное. Дейв включил ее. На столе возникло небольшое круглое озерцо света, и в этом свете обнаружился массивный многоканальный телефон. Дейв схватил трубку и набрал номер. Телефон пискнул и воззвал к Дейву:

— Введите код доступа.

Ч-черт! Дейв швырнул трубку обратно на рычажки.

«Сядь, приятель. Подыши. Подумай. Хватит с тебя глупых ошибок».

Хороший совет. Дейв воспользовался им, сел, закурил и огляделся по сторонам. Слабого света настольной лампы оказалось достаточно, чтобы оценить здешнюю обстановку. Дейв преисполнился благоговения.

Стол, за которым он сидел, был вытесан из яркого, насыщенного красного дерева, а столешница была сделана из белого мрамора. Выступающие части были изящно скруглены. Стол покоился на шести симметричных цилиндрических колоннах. Дейв был уверен, что этот стол — от Дункана Файфа и стоит никак не меньше семидесяти пяти тысяч долларов. Напротив стола выстроилась четверка старинных кресел в колониальном стиле, со спинками, инкрустированными змеевиком, — по шесть тысяч долларов за штуку. У стены, рядом с дверью, располагался высокий вишневый комод. Если он был чиппендейловский, то стоил примерно тысяч пятьдесят, — а Дейв был почти уверен, что комод именно чиппендейловский. Напротив комода стояли высокие напольные часы в футляре из красного дерева — похоже, немецкие, начала девятнадцатого века. Кто-то выложил тридцать пять тысяч долларов за право владеть ими.

И тут было еще очень, очень много всего другого. При виде этого кабинета любой торговец антиквариатом разрыдался бы. В сумме его содержимое стоило миллион долларов — ну, или около того.

Как странно, подумалось ему, что те, кто за последнее десятилетие сделал наименьший вклад в экономику страны, скопили больше всего денег. Разбогатели не компании, которые что-либо производили: одежду или утварь, автомобили или бытовую технику. Скорее уж они стали беднее. Разбогатели хищники, занимающиеся сделками, строители финансовых пирамид, специалисты по поглощению компаний и рейдеры. Люди вроде Берни Леви и Скотта Тэтчера никогда не стали бы выбрасывать миллион баксов на обстановку своего кабинета. Но люди вроде Ли, Баха и Уочатта…

Краем глаза Дейв заметил другой телефон. Он стоял позади стола, на отделанном позолотой бюро. Это был простой черный телефон, и Дейв понял, что это такое: личный аппарат, подключенный в обход коммутатора. У Берни был такой, равно как и у дюжины других знакомых руководящих работников. Это был не просто символ статуса — это был инструмент, позволяющий его владельцу совершать и принимать полностью конфиденциальные звонки, не опасаясь, что дежурный на коммутаторе может их подслушать.

Дейв развернул кресло и снял трубку. Гудок. Дейв набрал номер международного оператора.

— Спасибо, что позвонили в нашу компанию. Меня зовут Сюзанна. Чем я могу вас помочь?

Получилось!

Дейв сказал, что ему требуется личный звонок.

— Как имя абонента?

— Мам… мистер Крютер. Мистер Джек Крютер.

— Домой или на службу?

— На службу.

— А ваше имя, сэр?

— Дэвид Эллиот.

Мужской голос у него за спиной отозвался эхом:

— Дэвид Эллиот. Вот так так!

Каждый нерв в теле Дейва кричал, требуя, чтобы он нырнул в укрытие и открыл огонь. Но Дейв этого не сделал. Вместо этого он положил трубку обратно на рычажки и откинулся на спинку кресла, разворачивая его.

В дверном проеме вырисовывался чей-то силуэт. Дорогой, сшитый на заказ костюм щегольски сидел на высокой, поджарой фигуре. Одну руку человек небрежно держал в кармане брюк. Второй он взмахнул.

— Какое великолепное самообладание! Более слабый человек мог бы потерять сознание. Даже самый отважный в такой ситуации подскочил бы. Я восхищен, сэр.