Лезия попыталась сесть, снова стараясь растянуть ремни.

– Как это мило! Две подружки беседуют. Мы закажем чай и сладости?

Рутин улыбнулась; она редко позволяла себе улыбаться.

– Я с удовольствием помогу тебе, если ты все объяснишь. Что тебя сильнее всего гложет? Как бы ты развязала этот узел? Ее сын – Квизац Хадерач?

Затуманенные глаза Лезии вдруг прояснились, она заговорила громко и отчетливо.

– Возможно, что да, он – Квизац Хадерач. Я видела знамена Атрейдесов, вьющиеся над волнами крови. Я видела, что для Ордена сестер настали страшные времена… – Она поежилась. – …На столетия. Я видела мышку, крошечную мышку и гигантского червя. – Рутин в ужасе отпрянула, видя, что мышление старухи исказилось, что она несет вздор. – Харишка отказывается согласиться с единственно разумным образом действий. Она видит множество возможностей, но не видит. Однако она должна понимать, что ей следует делать.

Рутин поняла, что имела в виду старуха, но тем не менее сказала:

– Убить Джессику и Пола?

– Ты так легко говоришь об убийстве! Об убийстве – и так легко… – Лезия улыбнулась, играя словами. – Полу Атрейдесу всего четырнадцать.

Рутин нахмурилась.

– Значит ли это, что мы должны внимательно за ним наблюдать и дать ему шанс… или надо воспользоваться случаем сейчас и устранить его, прежде чем он успеет причинить непоправимый вред?

– Шанс! Один шанс… Если я ошибаюсь, то зря погибнут двое. Если же я права, то погибнут миллиарды! – Лезия, казалось, исчезла в своих морщинах. – Какой ответ тебе подходит? Какой устроит меня? Какого ответа заслуживает Орден сестер? – Она закашлялась и теперь едва выдавливала из себя слова. – После всего того, что они сделали.

Рутин слушала, и взгляд ее метался, ибо она понимала, что время на исходе. Что имеет в виду старая Лезия? Надо ли доложить об этом Верховной Матери Харишке? Но что она скажет, что сможет сказать? Что обязана ей сказать?

Единственное, что она осознала с непреложной ясностью, – это то, что Лезия не безумна и не иррациональна. Возможно, потеряла рассудок Харишка, ослепленная и не видящая страшной угрозы.

Если я ошибаюсь, зря погибнут двое. Если я права, погибнут миллиарды!

– Я пришла сюда без разрешения Верховной Матери, – сказала Рутин, подойдя ближе к связанной Лезии и прикоснувшись к ее иссохшей узловатой руке. – Я позабочусь, чтобы все сделали, как нужно.

Слезящиеся глаза Лезии снова прояснились.

– Так ты на самом деле бросишь кость? Или швырнешь уничтожающее ядро?

Старуха закрыла глаза и погрузилась в себя, бесконечная усталость и несказанный возраст свернулись в морщины и слабость – она еще жила, но здесь уже не присутствовала. Рутин сразу почувствовала это преображение. Изменились также и показания медицинских аппаратов.

В палату вбежала Джиара.

– Что случилось? Что ты ей сказала?

– Самое важное – это то, что она сказала мне, – ответила Рутин, не зная, какое решение принять.

На лбу Джиары выступил пот; она быстро проверила показания приборов, затем пощупала лоб Лезии, приоткрыла ее глаза и пощупала пульс на шее.

– Она в коме.

– Она этого хотела. – Рутин пошла к двери. – Я сюда не приходила.

* * *

На рассвете по местным часам – правда, Лето уже успел привыкнуть к кайтэйнскому времени – герцог вышел из челнока, доставившего его в космопорт Кала-Сити. Несколько секунд он адаптировался к местной силе тяжести, к прохладному влажному воздуху, ритму дома. Свита высадится немного позже со всеми торжествами встречи людей, вернувшихся из имперской столицы. Просто Лето не хватило терпения для церемоний. С высадкой остальных каладанцев справятся Гарни Холлик и Дункан Айдахо.

Он бегом спустился по трапу и окинул взглядом собравшуюся к его прилету толпу. Лето упивался знакомым до боли видом, зданием космопорта, городскими улицами, дорогой, ведущей к замку, высившемуся на высоких прибрежных скалах. Он улыбнулся от одной мысли, что сейчас увидит сына.

Раньше, когда он возвращался домой из деловых поездок, его всегда встречала Джессика и подробно рассказывала о том, что происходило в его отсутствие. Но теперь ее не было.

Он сразу выделил из толпы темноволосого юношу, одетого в парадный черно-зеленый мундир Дома Атрейдесов с ястребом на петлицах. Великоватый китель казался точно таким же, какой носил сам Лето. Встреча прошла достаточно официально, так как Пол очень серьезно выступал в роли герцога, которую он исполнял в отсутствие отца, но Лето видел, что сын с трудом сдерживает улыбку.

– Как же хорошо снова оказаться дома, Пол.

– Да, сэр. Я рад, что вы прибыли, – в голосе Пола звучало неестественное напряжение. – Я старался, как мог, управлять в ваше отсутствие.

Официальный вид почти трескался по швам, и Лето поспешил шагнуть вперед и заключить сына в объятия.

– Уверен, что ты справился наилучшим образом.

Очевидно, в сыне боролись два чувства – благодарность и печаль.

Лето глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул. Получился долгий глубокий вздох.

– Приятно вернуться к нормальной жизни.

Нормальная жизнь. Этими словами герцог невольно причинил Полу боль, потому что юноша понимал, что без Джессики для него никогда не наступит нормальная жизнь. Пока они возвращались в замок, выдержав череду деловых приветствий и вступив в массу коротких разговоров, Пол особенно остро ощущал отсутствие матери. Он очень хотел знать, что вызвало разрыв, почему она уехала.

Когда же они наконец оказались в обветренном каменном здании, много поколений служившем кровом Дома Атрейдесов, отец повел Пола в сад главного двора под высокими воротами, где они могли спокойно поговорить наедине. Лето упивался родной атмосферой – с такой жадностью дерево всасывает живительную воду первого после жестокой засухи дождя. Герцог и Пол остановились в тени раскидистой кроны возле одного из маленьких фонтанов.

Лето повернулся к сыну, серые глаза герцога светились любовью и мудростью.

– Я понимаю, что оставил тебе тяжкую ношу, но я уверен, что наступит день, когда ты станешь превосходным герцогом.

Он взглянул на кольцо с герцогской печатью.

Пол одновременно испытал гордость и смущение.

– Для меня очень многое значит твое мнение, отец.

Лето отступил на шаг, взглянул на сына и улыбнулся.