– Кажется, ты вырос за время моего отсутствия. Я ждал, что произойдет взрыв роста.

– Если не ростом, то, надеюсь, я окреп в других отношениях. Ты отсутствовал всего месяц, но мы успели многое сделать.

Он не стал рассказывать о драке в таверне, в которую они ходили с Гарни.

Герцог согласно кивнул, словно хотел что-то сказать, но не знал как. Пол любил отца и знал, что иногда ему трудно выражать теплые чувства и эмоции; Джессика в этом смысле проявляла большую открытость. Но юноша чувствовал, что отец гордится им, и был за это благодарен.

Лето оторвал взгляд от фонтана. Три морских воробья опасливо присели на край его бассейна, чтобы напиться. Отец наконец заговорил:

– Ты ничего не спрашиваешь о матери.

Пол ощутил ком в горле.

– Я… я думал, что с моей стороны было бы неуместно первым коснуться этой темы. Я не получил от нее ни письма, ни одного словечка. Но думаю, ты мне все расскажешь.

Пока они молчали, воробьи улетели.

Лето проследил, как они вспорхнули к небу, и объяснил то, что Пол так давно хотел знать.

– Ты же знаешь, что твоя мать помогала выбирать кандидаток на помолвку с тобой. Они с Сафиром изучали возможности, обсуждали и отвергали их, составляли рекомендации для меня.

Пол кивнул.

– Например, Джуну Верден.

Лицо Лето потемнело.

– Да, и дочь Вердена. Но я обнаружил, что твоя мать по приказу ведьм Бинэ Гессерит тайно изменила список потенциальных невест. Она попыталась скрыть это от меня.

Пол вспомнил, что однажды застал мать в кабинете герцога над списком невест.

– Почему она это сделала? Ты мог бы ее просто выслушать, она бы все тебе сказала.

– Я не могу объяснить ее действия. Я спросил, кому она по-настоящему верна – мне, нам или ордену Бинэ Гессерит. Я… я хотел, чтобы она осталась, но, когда ведьмы потянули за ниточки, их марионетка послушно отправилась обратно, в Школу Матерей. Я думал об этом до тех пор, пока у меня чуть не разорвалось сердце и не лопнула голова.

Но Пол понимал и другое – матери здесь нет, и она не может ни защититься, ни объясниться.

– Я знаю, уверен, что она в первую очередь думала о моем благополучии и будущем.

Лето с горечью покачал головой.

– Нет, она сделала это не ради тебя, Пол. Как я уже сказал, она выполнила приказ Ордена сестер. Когда я прямо спросил ее об этом, она не отрицала своего поступка… и не стала скрывать, кому должна соблюдать беспрекословную верность.

В словах его слышались тяжесть и горечь.

Пол не знал, что сказать. Наверное, мать имела причины поступить именно так, но она не открыла их ни ему, ни отцу. Неужели она действительно выбрала Орден сестер, а не человека, с которым бок о бок прожила много лет? Предпочла их собственному сыну?

Лето закрыл глаза, еще раз обдумал ситуацию, но так и не смог найти из нее выход. Он с трудом сдерживал эмоции.

– Она показала мне, что я должен превыше всего ставить интересы Дома Атрейдесов. – Он глухо выдавливал из себя слово за словом. – Как глава великого Дома Ландсраада, я не могу, не имею права приходить в отчаяние от потери… обычной наложницы.

Обычной наложницы.

Этими двумя словами невозможно описать его мать. Даже приблизительно.

Пол почувствовал, что его чувства оскорблены. Статус наследника Дома Атрейдесов вынуждал его жить в паутине правил и связей.

– Я не имею в этом деле права голоса? Меня никто ни о чем не спрашивал.

Лето грустно улыбнулся.

– О, вот как? Теперь у меня уже два противника?

– Отец, я обязан уважать твое окончательное решение по этому делу, но… не можешь ли ты как-то связаться с Уаллахом IX? Может, у нас есть шанс поговорить с ней? Мы все ошибаемся.

Лето подошел к фонтану, погрузил руки в воду и пополоскал их, словно стараясь смыть с них заботы. Потом он выпрямился, стряхнул с ладоней воду и вытер их о китель.

– Что сделано, то сделано. Остались только мы с тобой, Пол, и Каладан.

Пол оцепенел. В словах отца ему послышалась страшная завершенность. Он сдержал слезы – сын всегда брал пример с отца. Но он явственно ощутил, что под ним разверзлась бездонная пропасть.

* * *

По пути на Кайтэйн Якссон думал, что лезет в логово льва – золотого льва Коррино. Заговорщик понимал, что для него это самое опасное место в Империи, но находил в этом своеобразное удовольствие.

Он нисколько не сомневался в своей безопасности. Его уверенность была сродни высокомерию, но он знал, что Император еще более высокомерен. Несерьезный и подверженный параноидальным страхам, Шаддам даже в самых страшных снах не представил бы себе, что его заклятый враг может по собственной воле явиться сюда. Дерзость Якссона служила такой же надежной маскировкой, как и измененное клонированное лицо.

Прибыв в серебряную Иглу, он вошел в здание и смешался с потоком служащих. Гудящую ульем корпоративную штаб-квартиру переполняли администраторы, делегаты, торговые министры, коммерсанты, патентоведы, бухгалтеры, специалисты по логистике и представители Космической Гильдии. Многие клерки являлись ментатами, способными анализировать галактическую торговлю во всей ее непомерной сложности.

Якссон понимал, что Благородное Содружество свободных и независимых планет создаст невиданный рост экономического благосостояния в человеческой истории, но для достижения этого следовало устранить главное препятствие – Дом Коррино.

Якссон несколько недель провел на Плиессе, у сестры. Ее общество освежило его. Джалма оказалась похожа на него больше, чем он ожидал. В то время как братья и сестры Якссона воспитывались одной только матерью и предназначались для великих дел, он сам всегда чувствовал себя изгоем – не золотым ребенком, а паршивой овцой семьи.

Поработав некоторое время мажордомом Джалмы, Якссон осознал всю глубину ее планов. Она окончательно овладела Домом Учанов, одновременно поддерживая деятельность Союза Благородных. Она соглашалась с Якссоном в том, что идеи Союза в течение последнего столетия продвигаются слишком медленно и пассивно. Многие сторонники Малины Ару испытывали такие же чувства, но оставались ее последователями и не торопили события. Якссон покинул Плиесс, находясь в оптимистическом настроении, он испытывал прилив энергии и считал, что им удастся сдвинуть движение с мертвой точки.

Теперь осталось убедить в своей правоте брата Франкоса.