Франкос тяжело вздохнул и облокотился на стол; брата как прорвало.

– Император очень забывчив. Ты слышал? Шаддам объявил о введении дополнительного налога на специю, чтобы продемонстрировать всем нам «пользу» от того, что он делает. – Франкос закрыл глаза, словно не мог выносить тяжести положения. – Он хочет провезти по городу огромный контейнер, наполненный настоящими соляриями, чтобы показать, какое богатство пожертвовали ему его аристократы. – Его обычно невыразительное лицо теперь горело гневом. – Он хвастается деньгами, которые выжал из карманов КАНИКТ и Ландсраада!

Якссон хорошо знал об этом плане.

– Это неуклюжая, кустарная попытка, но он этого даже не замечает.

Брат снова вздохнул.

– Чего еще можно ожидать от Шаддама, с его-то характером.

– Это еще один пример его высокомерия, черствости и отсутствия всякого понимания. Императорский двор запятнан этой наглой коррупцией. Никто не останется чистеньким.

Якссон крутанулся в кресле и встал. Сиденье прогнулось и подпрыгнуло от такого резкого движения. Лицо Якссона вспыхнуло.

– Я всегда думал, что герцог Лето Атрейдес станет превосходным участником нашего движения. Он достойный человек, человек с твердым характером, а теперь он сам увидел, какой вред причиняет Шаддам тем, кто находится рядом с ним.

– Герцог Атрейдес недавно посетил Кайтэйн, – сказал Франкос.

– О, я знаю, – усмехнувшись, ответил Якссон. – Я очень внимательно слежу за ним. Лето вообразил, что сможет впутаться в имперскую политику с пользой для себя. Но кажется, он уехал с ощущением, что извалялся в грязи. – Глаза его сверкнули. – Именно это мне и нужно.

Президент КАНИКТ подошел к брату и тоже встал у окна с видом на исполинский императорский дворец.

– Что ты имеешь в виду?

– Я разговаривал с Лето один раз сразу после событий на Оторио и попытался все ему объяснить. Конечно, он отказался присоединиться ко мне, но в то время потрясение было еще слишком сильно.

– Он сам едва не погиб на Оторио, – заметил Франкос. – Вряд ли он испытывал к тебе благодарность.

Якссон провел пальцем по подбородку.

– Да, но после холодного душа, которым его окатили при дворе, возможно, он подумает, кто его настоящие друзья и какое будущее предпочтительнее для Империи. Я попытаюсь еще раз.

Франкос кивнул.

– Лето Атрейдес действительно станет ценным приобретением для Союза Благородных. Наша мать это одобрит.

Якссон внимательно посмотрел на брата. Жаль, что у них так мало совместных воспоминаний, однако кровных уз и общей цели пока достаточно.

– Мы на одной стороне, Франкос.

Колеблясь, Франкос долго смотрел в глаза Якссону.

– Ты очень напоминаешь мне…

Он покачал головой, потом шагнул вперед и, удивив Якссона, неуклюже обнял его.

– Береги себя, брат, – сказал Франкос. – Я не хочу с тобой враждовать.

– Я тоже этого не хочу. Поэтому я здесь. Но я хочу добиться успеха – для Союза Благородных и ради будущего человечества.

* * *

Верховная Мать Харишка сама спроектировала малый зал совета, сделав грубый эскиз, а затем приказав архитектору и строителям исполнить то, что она задумала. В результате получилось помещение, достаточно уютное и изолированное, чтобы без опаски обсуждать здесь самые деликатные и секретные дела.

В медицинской палате почти при смерти лежала в вегетативной коме Лезия, все еще напоминающая свернувшуюся перед броском змею. Кома была не притворной, и даже медицинские сестры не могли достучаться до нее. Старуха словно заперлась в себе. Но даже в этой ситуации Верховная Мать не чувствовала себя спокойно. Лезия могла, как бомба, взорваться неожиданным сюрпризом, а потом отступить, ничего не объяснив.

Оставалась и еще одна проблема – что делать с мятежной Джессикой? Существовали и другие, более мелкие неприятности – новый виконт Тулл порвал все связи с орденом и прекратил его финансирование.

Харишка решила созвать особое совещание Ордена. В принятии трудных решений она не могла положиться на помощь только Рутин и Корданы. Эти две ближайшие советницы обеспечивали баланс, так как обычно придерживались противоположных мнений, а сама Харишка выступала в качестве уравновешивающего третейского судьи.

Но сейчас ей требовалось больше информации, и она созвала совет опытных Преподобных Матерей, которые все прошли агонию и воспитывались до уровня высшего ментального бытия; все они имели доступ к шепчущим голосам и помнили опыт предшественниц, черпая его из Другой Памяти. В большом, надежно запертом зале собрались пятьдесят Преподобных Матерей. Зал располагался непосредственно под малым залом совета.

Готовясь к встрече с ними, Харишка сидела в малом зале вместе с Рутин и Корданой и наблюдала за собравшимися по монитору с высоким разрешением. Гомон множества голосов наполнял запертое и окруженное силовым полем помещение для заседаний.

Харишка бросила взгляд на двух ближайших советниц, почти осязая противоречивость их мнений и рекомендаций. По этой причине она и решилась на дискуссию с большим числом участниц. Она хотела поставить на обсуждение, по крайней мере, один важный вопрос – новое назначение Ксоры в награду за ее верное служение Ордену.

– Нам надо решить это сейчас, – сказала она. – Через несколько дней на Уаллах IX прибудет Вещающая Истину. Я с нетерпением жду встречи со старой подругой.

– Мне тоже не хватает Мохайем, – призналась Кордана с миром и теплотой в голосе. – Рутин и я стараемся восполнить ее отсутствие, но с ней наши совещания проходили куда эффективнее.

Она вызывающе посмотрела на Рутин, но обычно энергичная Преподобная Мать только фыркнула, не заглотив наживку. Харишке хотелось, чтобы эти две женщины наконец поладили.

Она заговорила:

– Ксора готова. Мохайем нам нужна, чтобы решить вопрос с Джессикой.

На напольных экранах они видели, что Преподобные Матери заняли свои места. Они разместились на сиденьях, расположенных в виде концентрических окружностей. В центре осталось свободное пространство, куда, как камню в пруд, предстояло упасть малому залу совета. Двое служителей-мужчин вышли из большого зала, закрыли и заперли двери.

Решив, что все готово, Харишка приступила к эффектному появлению на собрании. Так она хотела подчеркнуть важность мероприятия. Она взмахнула рукой, включив придуманный ею самой механизм. С тихим шелестом помещение опустилось на этаж ниже, в центр большого зала заседаний.

Со своих мест Преподобные Матери наблюдали, как верхний зал плавно остановился, потолок окружающей его сферы сдвинулся в сторону и опустился, убрались и стены. Верховная Мать и две ее советницы предстали перед собравшимися. Женщины уважительно умолкли и застыли в ожидании.