— Что ты творишь?! Дура! Что ты творишь?!.

Туман, услышавший выстрел и Женькин вскрик, ринулся ей на помощь, но у него на пути встал Корней. Бесстрашно сунув кавказцу в пасть свой протез, заменяющий ему левую руку, Корней стал оттеснять его к кухонным дверям.

— Корней, осторожно, у него зубы снизу выбиты! — предупредил Влад. Женьку он выволок в ближнюю комнату и швырнул на диван.

— Пусти! И оставьте Тумана в покое! — Женька рванулась с дивана, но Влад толкнул ее, и она упала назад. И вдруг как-то сразу, неожиданно для нее самой, все пережитые ею потрясения вылились в такую истерику, что она едва не захлебнулась потоком слез. Она забилась на диване, давясь и задыхаясь.

— Корней, принеси воды! Возьми в душевой! — крикнул Влад, пытаясь удержать бьющуюся в конвульсиях Женьку.

Корней, захлопнувший за Туманом кухонную дверь, принес и воду, и мокрое полотенце. Туман кидался на дверь, грозя сорвать ее с петель, а из-под кресла до хрипоты лаял Тяпа, но на них никто не обращал внимания. Заставив скорчившуюся Женьку разогнуться, Влад брызнул водой ей в лицо.

— Женя, Жень, успокойся! — Корней приложил к ее лбу мокрое полотенце. И, заметив на нем пятна крови, бросил Владу: — Ты же, псих, лицо ей разбил!

— А что мне с ней, целоваться, по-твоему, надо было? — огрызнулся Влад. — Она же едва не застрелилась буквально у меня на глазах. Хорошо, что успел…

— Женька, да ты что?! На-ка, пей. — Придерживая одной рукой ее за затылок, другой рукой Корней поднес к ее губам стакан. Корней был не груб, но настойчив, и Женька вынуждена была повиноваться.

Спустя какое-то время совместные усилия обоих мужчин начали приносить результаты, и Женька стала успокаиваться. Она скинула полотенце и закрыла лицо руками, сгорбившись и лишь изредка всхлипывая. Корней и Влад сидели по обе стороны от нее, одной рукой Влад обнимал Женьку за плечи.

— Езжай домой, — сказал он Корнею, — а я останусь здесь. Если потребуешься, позвоню.

— Нет, — глухо возразила Женька, стряхивая с себя Владову руку, — уезжайте оба. Я никуда не денусь и не сбегу, обещаю вам. Но сейчас… Пожалуйста, оставьте меня!

В ее восклицании было столько мольбы, что Влад не стал спорить. Спросил только:

— Если я уеду, ты мне обещаешь, что не выкинешь чего-нибудь, подобного твоей выходке с пистолетом?

— Обещаю, — выдохнула Женька. — Все, что угодно, но только уезжайте, я вас прошу.

После их ухода она доплелась до кухонной двери и выпустила Тумана. Он кинулся было к входным дверям, но, убедившись, что дома никого больше нет, лег посреди комнаты, устало свесив язык.

— Туманушка… Тяпа… — Женька выманила из-под кресла переволновавшуюся собачонку. — Сейчас я вам тоже воды принесу, а потом выведу… Сейчас, мои хорошие.

Пока собаки устало лакали воду, Женька проверила пол в соседней комнате. Пистолета нигде не было — значит, Влад забрал его с собой. Влад… Еще утром это имя заставляло Женькино сердце трепетать. И даже сейчас она вынуждена была признаться себе самой, что очень нелегко будет его забыть и вычеркнуть из жизни все то хорошее, что было с ним связано.

Накинув на себя куртку, Женька вышла с собаками на крыльцо. И пока они бегали возле дома по своим нуждам, она обратила свой горящий мукой взгляд к растущим на холмах деревьям.

— Вы знали, что это был Влад? — спросила она у них. — Что именно он был тем, кто стольких из вас приговорил к смерти?

Деревья ничего ей не ответили. Но Женька чувствовала: да, они это знают, и уже давно. Они не могли не видеть, что Влад приезжал не только к Женьке, но и на вырубку. А Женька только теперь смогла осознать, откуда он ехал, когда пару раз заезжал за ней «по пути».

— Простите, мои хорошие, — шептала она деревьям, глотая слезы. — Я давно должна была понять… но не в силах была над этим задуматься. Не он! Только не он должен был быть вашим палачом! Простите, простите меня…

Сумерки застали Женьку сидящей на полу. Вернувшись домой, она не включила свет, не запустила свою замысловатую печку. Просто сидела, обнявшись со своими собаками и время от времени снова срываясь на слезы. Так плохо, как сегодня, ей не было никогда в жизни. Впереди маячила не сулящая ничего хорошего неизвестность, а позади — лишь черное пепелище… И когда на столе заиграл телефон, сообщая ей, что звонит Влад, Женька не кинулась, как прежде, со всех ног, чтобы ответить. Она вообще не подошла к телефону, хотя он звонил почти непрерывно и очень долго — до тех пор, пока не разрядилась батарея. После этого он замолчал и погас, маленький беспокойный светлячок в темном доме. Когда он отключился, вокруг стало словно бы еще темнее. И воцарилась почти абсолютная тишина, но ненадолго. Спустя какое-то время Женька услышала вдалеке рев автомобильного двигателя, из которого пытались выжать больше того, на что он был способен. А способен он был на многое, потому что машина приближалась очень быстро, как в памятную осеннюю ночь. Вслушиваясь в этот звук, Женька подумала, что все было бы иначе, если бы однажды в ворота парка не влетели на бешеной скорости два внедорожника. Эта мысль вернула ее к мысли о том, что она сегодня потеряла, и слезы вновь обожгли ей глаза.

Прижавшись к Туману, Женька слышала, как машина остановилась возле закрытых ворот. Туман насторожился, потом зарычал, услышав торопливые шаги. Кто-то перескочил через забор, взбежал на крыльцо и рванул ручку входной двери. Но, возвращаясь с собаками домой, Женька машинально, по привычке заперла ее. Убедившись в этом, незваный гость постучал, настойчиво и громко. Женька была почти уверена в том, что это Влад. Он да Корней — кто еще мог вдруг вспомнить о ее существовании? Но она не встала, чтобы отпереть, даже тогда, когда стук сменился ударами. Туман с грозным ревом попытался вскочить, но Женька не разжала обвивающие его руки:

— Тише, Туманушка. Пусть делают что хотят. Все равно…

Однажды уже выломанная, входная дверь поддалась с пятого или шестого удара, и в следующее мгновение распахнулась дверь в комнату. Туман хотел ринуться вперед, но Женька сидела у него на пути, по-прежнему крепко обнимая его за шею, и он вынужден был остаться на месте, лишь голосом выражая Владу свою неприязнь. Женька не видела Влада, но чувствовала, что это он. Чувствовала всем своим существом.

— Господи! — выдохнул он, разглядев ее, сидящую на полу. — Ты что, не могла открыть? Или хотя бы взять перед этим трубку? Я уже черт-те что вообразил…

При звуке его голоса Туман зарычал еще громче, оскалив зубы.

— Ладно тебе, Туманыч, — примирительно сказал Влад. Демонстрируя собаке свои мирные намерения, он поднял валяющийся на полу стул и сел там, где стоял — у самого порога.

Тяпа шевельнулся у Женьки под боком, но, вопреки обыкновению, не сделал попытки приблизиться к Владу.

— Я не хочу ни с кем говорить, — сказала Женька, отвечая на заданный вопрос. — И уж тем более не хочу никого видеть.

— Особенно меня, да? — уточнил Влад, доставая из кармана сигареты.