— Что?

— Этот каналья, должно быть, в стельку пьян. И правда пьян, его пошатывает, как корабельную мачту. Смеется, что-то патрулю кричит. Да его убить мало за такое! А если схватят?!

— Ну да, солдаты прямо ночами не спят, только и мечтают поймать пьяного слугу. Расслабился человек, эка невидаль.

— У него был приказ, а он вместо этого напился! Под суд пойдет мерзавец!

— Не спеши человека под замок отправлять, давай вначале послушаем, что он нам интересного расскажет.

* * *

— Ик! Ик! П-простите, г-гаспада… р-ребята. Ребят, я вас… Я вас… Как я вас уважаю! Но… Но т-там, в т-том пакгаузе…

— Свинья! Говорить четко и ясно, перед тобой офицер! — рявкнул Мушду и от всей души влепил стрелку пощечину.

Удивительно, но подействовало мгновенно:

— Простите, господин офицер! Виноват! Но там, в пакгаузе, куда меня послал господин Леон, караульными мои старые приятели. Сразу меня узнали.

— Выдали?!

— Нет, что вы. Да они и не знали, что я ушел с генералом… Ну пока я сам им не рассказал.

— Сам не рассказал?!

— Ну да, приятели-то хорошие, лучше не найти. И оба вот-вот под суд могут пойти, потому как Дюкус свирепствует сильно, многих из второго экспедиционного уже закрыли, особенно тех, кто в пехоте. А они как раз стрелки, оба с выслугой, таких жополюб в первую очередь велит хватать. Везде ему теперь предатели мерещатся, с-сволочь, п-паразит…

— Четко говорить!

— Так точно! Все я там осмотрел, все сказать могу, что ни спросите. И ребят бы вытащить, просятся к нам, к генералу они со всем уважением. Может, возьмем, а? Хорошие люди всегда пригодятся.

— С ними потом решим, — ответил я. — Скажи, а завтра в ночь тоже они будут дежурить у того пакгауза?

— А кто же еще? Они же с выслугой, теперь как бы провинившиеся, всех таких записывают в люди генерала не глядя. Тем более они и есть его люди, так что собачий дозор как раз для них, навечно в нем. Давно бы ушли, но побаиваются, вдруг их вакейро повесят на полдороге. Я за этих ребят ручаюсь, в доску свои. Один вообще земляк мой, вместе батрачили по детству на тростнике.

— А в пакгаузе что?

— Чего?

— Что охраняют твои собутыльники?

— А… Ну там лекарство сгружали при мне. И еще там деньги лежат, дожидаются обоза.

— Когда обоз будет?

— Не могу такое знать.

— То есть два твоих приятеля охраняли кучу денег, но при виде тебя на радостях сгоняли за выпивкой и вы там устроили алкоголический дебош?

— Ну как можно такое делать! Нет, они на посту, покидать пост нельзя. Да и кто бывалого солдата пошлет за выпивкой? Не по чину ему. Сбегали другие, из новобранцев, потом посидели все вместе как люди, поговорили о всяком. Там никто оставаться не хочет, все помнят, какие в первом экспедиционном порядки были. Дюкус ведь с той поры еще злее стал, про него такие ужасы говорят, даже вспоминать не хочется. Ребятки там все к нам просятся, наши они. Возьмем, а?

— Много их?

— Что-то я позабыл сосчитать…

— Пьянь черножопая, — выругался темнокожий Мушду. — Леон, да тут уже полгорода знает, кто мы и откуда явились. Я предлагаю уходить, пока не поздно, ведь точно повесят, а потом Дюкус на всю провинцию растрезвонит, что поймал шпионов генерала Грула.

— Плохо дело, — согласился я. — Пьяные языки ни одна цепь не удержит, так что придется прибегнуть к связям с великими этого города.

— Каким связям?

— Срочно к коменданту. Мушду, запряги лошадь, мне приодеться надо для такого случая.

— Д-даже не старайтесь, — заявил Тутуко и снова икнул. — П-после того как вы с господином комендантом днем пообщались, он добавил своего и теперь только пузыри пускать способен. На руках унесли, мычал, что телящаяся корова. Сам видел, такое не забыть.

— Вот ведь незадача, кто же знал, что он такой слабый. Вот и верь после такого в военных… Все равно пулей к нему надо, пока не пошли слухи. Пьяные солдаты — лучше всякого телеграфа.

* * *

Как я уже говорил, представитель моей профессии обязан разбираться в других людях. Комендант, по моему мнению, был тем человеком, которого следует использовать в тех случаях, когда срочно и качественно требуется завалить успешное или не очень дело. Выполнит быстро и с гарантией.

В армии, да и не только, таких ходячих недоразумений хватает. Как правило, их огрехи прощают из-за наличия волосатой лапы где-то очень наверху. Если не начудят совсем уж конкретно, когда прикрыть никак не возможно, есть шанс дослужить до пенсии и затем внукам рассказывать, как исключительно на тебе держалась обороноспособность целого государства.

Это я говорю о трезвом коменданте. Пьяным майор представлял собой нечто более чем анекдотическое. К моему счастью, у его командования не нашлось достойной кандидатуры ему в заместители, что, вероятно, объясняется кадровыми трудностями военного времени и все той же волосатой лапой.

Если мысли майора были посвящены лишь спиртному, его зам, похоже, вообще не умел думать самостоятельно. Он и меня-то вспомнил только потому, что видел, как отлично его шеф провел время в моем обществе. Вбить в его голову мысль о том, что я не просто вино лакал (а я и не лакал, я нового приятеля спаивал), а занимался неким секретным делом, оказалось несложно.

Сложнее было рассказать, в чем именно это дело заключалось. Но тут я ссылался на секретность и на то, что всю правду знает лишь комендант. А задача зама, как ночного дежурного по городу, немедленно арестовать солдат, устроивших пьянку на посту. И так как они знают лишнее, содержать их следует отдельно. Можно прямо на станции, там хватает пустующих помещений. И часовыми к ним на сутки поставить названных мною военнослужащих, пусть даже те и под хмельком немного.

Пьянству солдат офицер не удивился. Я, впрочем, тоже. Бардак в местной армии тот еще, не заметить невозможно.

Утром придется рассказывать коменданту сказочку о том, что якобы я не просто турист, а сочувствующий здешней армии субъект. Дескать, вчера мы не только вино потребляли, ну и ром тоже, а заодно обсуждали план, каким образом вывести на чистую воду шадарского шпиона, о котором я случайно узнал во время пребывания в лагере мятежников.

Если успеть дать майору хорошо похмелиться, есть неплохой шанс, что он этот мифический разговор внезапно «вспомнит». Всякие слухи о том, что я не я и люди мои тоже не за тех себя выдают, впредь будут объясняться нашими происками.

Сказочка та еще, для совсем уж умственно обиженных. Но здесь, похоже, таких более чем достаточно и на день должно хватить. Потому возникнут вопросы, ответить на которые не получится, но к тому времени меня здесь уже не будет.

Да и вопросы появятся совершенно другие.