Надписи, которые удалось прочитать, были на английском. Вот так. А ведь раньше Хромов слышал только о трофейных «Матильдах», использовавшихся немцами. Остальные, как его современники, так и местные, тоже пребывали в легком недоумении. Выходит, то ли немцам поставляли оружие американцы, то ли не все об английских трофеях он знал[23]. Впрочем, плевать.

А потом началась гонка. Больше всего Сергея беспокоило, чтобы хватило бензина – пополнить запасы было попросту негде, а потому требовалось кровь из носу догнать ушедшего далеко вперед Мартынова. Будь с ним только его танк, проблемы бы не возникло, но запас хода «тройки» куда меньше. Они, конечно, слили бензин из всех машин, которые не успели сгореть, но на сколько этого хватит – даже гадать не хотелось.

До места, где Мартынов поймал-таки немцев в огневой мешок, хватило. Битва, судя по открывшейся картине, получилась масштабная, даже, можно сказать, эпическая. Гордиться можно – одних только танков немецких пожгли штук тридцать. Качественно сожгли, чтоб не восстановить было. Это сколько ж их на фронт не попало и не попадет уже теперь. Но и сами потеряли изрядно. Вон и БТ сгоревшие, и «тройка» с красными звездами в канаву завалилась, и много чего еще битого-ломаного. В общем, потрепали Мартынова изрядно. Тем не менее, он победил и продолжил движение. И, спасибо ему, оставил четверых бойцов, опознавших «тридцатьчетверку» Сергея и выскочивших на дорогу.

С проводниками (они, правда, смогли указать лишь общее направление, но и этого хватило) догнать основные силы можно было рассчитывать без особых проблем. Да и чего там догонять – Мартынов особенно далеко уезжать не стремился. Вместо этого он выбрал новую цель для удара, и логика в его действиях присутствовала железобетонная.

Небезосновательно рассудив, что быстро и качественно его прищучить немцы могут только с помощью авиации, полковник решил это безобразие срочно пресечь. Точно так же он рассудил, что вряд ли здесь будет куча аэродромов, скорее всего, один, и не слишком далеко. Так, в принципе, и получилось – жалкие полсотни километров. Немногочисленные пленные о нем поведали, не особенно и запираясь. Понимали, гады, что вазелин требуется еще заслужить. И заслужили ведь – в отличие от циника Хромова, Мартынов приказал загрузить их в один из грузовиков, благо свободного места хватало, а сейчас еще потеряли шестнадцать человек только убитыми.

И вновь исчезает дорога под гусеницами танков. «Тридцатьчетверка» резво пылит по быстро редеющему лесу, и вот он наконец заканчивается. Дальше степь, деревьев лишь редкие островки, да и тех все меньше и меньше. Здесь дорога ровнее, можно гнать с чувством, но – увы, равняться приходится по самому медленному. А «тройка» хоть и идет куда плавней советской машины, однако для нее тридцать пять километров в час – потолок. Игнатьев, сидящий за рычагами, вообще больше тридцати давать не рискует. И в результате о том, что Т-34, в теории, может лететь больше полтинника, приходится забыть.

Мартынова они заметили издали. Не его даже, а огромный столб дыма, поднимающийся впереди. Дальше простая логическая цепочка: где дым – там пожар, и те, кто его устроил, тоже. А кто может так отличиться в этих местах? Ну конечно, товарищ полковник.

Как оказалось, драка впереди и впрямь кипела нешуточная. Мартынов, пользуясь тем, что здесь его не ждут, форсированным маршем шел к немецкому аэродрому. По дороге его теоретически, обязаны были раскатать с воздуха, но, если верить показаниям пленных, аэродром работал на нужды фронта, а вчерашний налет на окруженцев – так, халтурка на стороне. Уломали тыловики каким-то образом авиационное командование. Соответственно с аэродрома без приказа сверху ни одного самолета на перехват не поднимут, да и просто знать о русских танках не будут. Просто потому, что никто им этого не сообщит. Учитывая же, что у Мартынова после боя оставалась в основном трофейная техника, отличить его с воздуха от немцев практически нереально. Насторожить может разве что приближение к самому аэродрому, но в немецких тылах, несмотря на весь их орднунг, творится сейчас такая неразбериха и несогласованность, что можно ожидать кого угодно, хоть зеленых китов-убийц с Марса.

Эффект внезапности Мартынов рассчитывал использовать по максимуму, но, как обычно, вмешался дебилизм исполнителей. После бомбового удара и побоища, которое он учинил немецким танкам, своей бронетехники у него осталось не то чтобы много, а аэродром большой. И времени на подготовку ноль. Распределять силы пришлось на ходу, вдобавок не было времени произвести разведку. Впрочем, не бином Ньютона, справиться, по всем раскладкам, были просто обязаны. И тут выяснилось, что далеко не все командиры способны полноценно действовать, не получив детальный план. Все же армия образца сорок первого года, пускай даже понюхавшая пороху и распробовавшая вкус побед, это далеко не то, что она же, но году этак в сорок четвертом. Банально не тот уровень инициативы и багаж кровью и потом наработанных знаний. Результат получился соответствующий.

Вломиться на территорию аэродрома удалось довольно удачно. Охрану, не готовую к появлению русских танков, просто намотали на гусеницы, расстреляли в упор не успевшие развернуть стволы «ахт-ахт», после чего атаковали самолеты. Мартынов помнил опыт прошлой войны, и как действовать, его танкисты знали. Давить самолетам хвосты – удар по шасси мог вызвать падение многотонной летающей колесницы на танк и нанести ему серьезные повреждения[24].

А вот дальше началось веселье. Для начала Мартынов допустил ошибку, разделив силы. Тактически-то полковник все сделал верно, это подтверждалось и опытом Второй мировой, и результатом его применения во время атаки на первый аэродром. Вот только здесь пришлось выделить для блокирования полос аж три танка, притом что немцы взлетать так и не стали. В результате их экипажи оказались выключены из боя в самый тяжелый момент, а отсутствие инициативы не позволило им вовремя сориентироваться и вступить в бой. Ну а во-вторых, сил у Мартынова вообще оказалось маловато. Штурм затянулся, потерял темп, что дало противнику возможность вывести часть людей из-под удара. Плюс к тому, немцы попались не робкого десятка, да охрана аэродрома явно имела неплохой боевой опыт. Очень быстро оправившись от возникшего в начале боя замешательства и ликвидировав панику в зародыше, они шустро организовали оборону.

Видимо, командир у них был не только грамотный и храбрый, но и пользующийся уважением. Как иначе объяснить, что не только охрана и зенитчики, но и летуны, которым положено спасаться бегством, сохраняя свои драгоценные жизни и вложенные в обучение средства, без лишних слов заняли окопы. К тому же автоматического оружия у них было море – то ли с самолетов успели пулеметы снять, то ли со складов. Ну и патронов море. Плюс артиллерия. Четыре «ахт-ахта», свободно переигрывающих огневой мощью любые танки, и двадцатимиллиметровые автоматические пушки, выдающие без малого полтысячи выстрелов в минуту. В умелых руках сила грозная, а немецкие солдаты, что бы ни говорили об их моральных качествах, были хороши!