— Голодный мальчик! Никто моего тутусика не кормил, а он кушать хочет, — сюсюкала я с муреной, скармливая ей рыбу.

На дне аквариума что-то блеснуло. Присмотревшись, я заметила перстень с раухтопазом. Раньше его здесь не было, видно, попытка накормить Немо в мое отсутствие кончилась неудачно.

— Грязными руками в твой аквариум залезли, а ты, маленький, свою территорию защищал. Хороший мальчик. Хороший мальчик.

Остатки рыбы я решила скормить когоцветку, пусть тоже порадуется.

— Лада? Напугала, — поднял голову от отчетов граф. — Думал, посетитель.

— Я что, совсем дурная? — оторвалась от кормления флоры я. Как выяснилось, отвлеклась я зря, цветочек решил, что хлопок вкуснее и питательней рыбы. — Фу! Не жуй мои манжеты! Это я не тебе! Посетителей сегодня я не пущу. Да и какая разница, тебя за столом только по пояс видно.

— Борисовна!

Из кабинета графа я вылетела пулей.

Когда я закончила со своими обязанностями, до конца рабочего дня оставалась еще пара часов. Подремать, что ли?

Но сон не шел. Вместо него в голову лезли всякие нехорошие мысли. Вот за что нас не любят? Мы добровольно бросаем семьи, быт, карьеру и переселяемся в другие миры? Нет. Я уверена, спроси любого из нас, хотел бы он начать жить с чистого листа в другом мире, все ответят отрицательно. Конечно, проще быть паразитом, лежать на диване и ничего не делать, а когда тебя этим попрекают, сетовать, что проклятые попаданцы заняли все вакансии. И это притом, что мы работаем как низший обслуживающий персонал. И идем мы на те должности, на которые не идут коренные обитатели этого мира из-за того, что работа тяжелая, грязная, вредная, а платят за нее мало. Проблема нелегальных эмигрантов и коренных жителей актуальна и здесь. Казалось бы, чего проще, платите пособие попаданцам. Но и тут возмутится народ, мол, почему наши налоги должны идти на содержание иждивенцев? Получается замкнутый круг. Работаем — отбираем работу у коренных жителей. Не работаем — почему коренные жители должны нас содержать? Неудивительно, что в таких условиях Аугуст нашел благодарные уши. А ведь он читает проповеди, на которые приходит большая часть горожан.

Мои мысли прервал дикий грохот. Взрыв? Джонатан уже был в приемной. Сейчас он напоминал солдата срочной службы, пытающегося одеться за время, пока горит спичка. Вид взъерошенный, в штанинах путается. Одна радость, что колено, похоже, у него прошло, хромал к двери он очень шустро. А зачем меня запирать?! Придурок… А если пожар? Жарься, Лада, за запертой дверью? Умница! Так, с какой стороны шарахнуло? Ага, вроде слева. Удачненько, что здание административного корпуса изогнуто буквой «С», и из окон моей приемной вполне можно подглядеть, что там творится.

С трудом открыла деревянную створку и, невзирая на мороз, по пояс высунулась в окно. Ничего не вижу. Неужели это с другой стороны здания? Но тут окно на втором этаже распахнулось и на улицу вылетело белое облако. Вопреки моим опасениям, языков пламени за ним не последовало. Наоборот, повисев в воздухе, облако начало оседать, оставляя на каменной кладке белый налет. Пыль? Откуда?

Ответ я получила спустя двадцать минут, когда дверь распахнулась и в приемную ввалился матерящийся Джонатан, который из-за слоя белой грязи напоминал придворную даму времен «короля-солнце».

— Куда в одной блузке вылезла? Окно закрыла! — скомандовал он, увидев меня.

В пять секунд он пересек приемную, с силой захлопнул раму и даже задвинул верхний шпингалет. Я как-то не рискнула ему сказать, что он сломан и теперь мы окно вообще не откроем.

— Идиоты!

Граф сел на диван. Грязной, пардон, задницей на чистый диван. Про белые следы на полу я лучше промолчу.

— Что за взрыв? Студенты?

— Ремонтники, придурки. Добрались до зала с наградами.

— И что они сделали? — действительно интересно, что там могло так рвануть.

— Обрушили штукатурку с потолка.

— Круто…

— Угу, меч для испытаний пополам, мозаике на полу хана. Круто!

Оглядевшись по сторонам, он заговорщически спросил:

— Выпить есть? А то я коньяк на тебя извел.

— Чай, кофе.

— А покрепче? — не вдохновился Эверо.

— Горячий крепкий чай и горячий крепкий кофе.

— А пустырник? — сделал еще один заход граф. — Он вроде на спирту.

Так и вижу эту картину… Мы наедине, стол с закусками, здоровенные коньячные бокалы, до краев наполненные настойкой пустырника. Романтика! И как апогей вечера — мы вповалку спим на диване после ударной дозы успокоительного.

— У меня идея получше, — шепнула я ему. — Мы идем домой, ты принимаешь ванну, и мы заваливаемся на ковер у камина, прихватив с собой бутылку вина.

— Соблазнительно. Подожди несколько минут, я отсыплю люлей строителям и вернусь.

Однако нашим планам не суждено было сбыться, дома нас ждал бардак почище обрушенного потолка. Точнее, в особняке Джонатана наводили порядок, но шума и грязи было столько же, как если бы в доме делали ремонт.

Десять минут мы потратили на то, чтобы найти в этом хаосе экономку, зато, когда нашли, нас огорошили новостью, что Иден сегодня приведет на ужин девушку.

Так вот что он хотел мне сказать! Да уж, впечатляющая новость. Тут Пиннивет заметила бедственный вид Джонатана, всплеснула руками и затолкала его в ванную. Потом, к моему ужасу, она обратила внимание на меня. А ведь я почти добралась до комнаты с целью запереться и пересидеть ужин там. А как иначе? Судя по всему, будет прием с парадным сервизом, дорогущим хрусталем и фамильным серебром. Перебор, на мой взгляд. Это либо напугает девушку, либо зародит в ней уверенность в том, что пора покупать свадебное платье. Если виконт приведет аристократку, мне там делать нечего. Беседу поддерживать не умею, тридцать три вилки использовать по назначению тоже не умею. Да и статус у меня неподходящий. Объявить аристократке, что с ней за столом сидит любовница? Пфе… Если представят как помощницу, тоже не оценит, как же, мещанин во дворянстве! Смысл портить Идену такое важное событие, заставляя его краснеть?

Увы, моих доводов экономка не услышала, и, к сожалению, у нее был запасной комплект ключей от моей комнаты.

Поэтому меня запихнули в теплое шерстяное платье винного цвета, накинули на плечи белый ажурный палантин. Потом Пиннивет покрутила меня, покачала головой и куда-то убежала. Появилась гадкая мыслишка втихую подпереть дверь стулом. Пенсионерка оказалась шустрее, ну или у нее больше практики в беге в длинной юбке. Скорее всего, второе, поскольку, ставя на стол перевязанную бечевкой коробку, она выглядела до неприличия бодрой.

В коробке оказался плацдарм для вшей… парик. Причем этот парик можно было смело назвать семейной реликвией, по виду его носила еще бабушка Джонатана.

— Нет!

— Да! — примериваясь, чтобы половчее надеть парик, возразила экономка. — Вы с такой прической похожи на мужчину!